На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные басни, сказки о профессии контролер, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Басни и сказки про контролера
Контролер
автор: Владимир Филиппов
В недоумении лесной народ:
На пасеке некачественный мед.
Но вскоре было принято решенье,
Чтоб меда качество высоким стало впредь,
На должность контролера был утвержден медведь.
Все началось с того, как и должно бы стать…
Медведь усердно начал пробы брать.
Потом пошли проверки чаще,
А мед медведю все казался слаще.
Но чтоб не вкралося сомненье,
Медведем было дано предложенье:
Для пробы нужно больше меда положить,
Чтобы в решении вопроса объективней быть…
И вот проходит год, проходит и другой.
Народ лесной уж позабыл у меда вкус какой.
Да и о качестве не стали говорить
Коль трудно меда стало раздобыть.
Обычно в басне есть мораль,
А при такой беде
Их в этой басне две:
При назначеньи нужно знать,
Кого у меда контролером назначать.
А если мед ты любишь -
Не забывай какому делу служишь.
Заяц-контролёр
автор: Леонид Родич
Назначен заяц главным контролёром,
Задача – своевременный доклад.
Представлен постоянным визитёром,
Ответственным за распорядок и расклад.
Берлоги, норы, дупла он проверит,
На всех полянах проведёт учёт,
Всё подсчитает, обнаружит, сверит
И мимо недостатков не пройдёт.
Зимой он незаметен в снегу белом.
И летом маскируется русак.
Он занимается всегда полезным делом,
Не ест свою морковку просто так.
Большие уши позволяют слышать
Любые крики, вопли, лай и писк.
Всегда найдёт он тех, кто едет крышей,
И здесь не нужен опыт, сила, риск.
Глаза косые – максимум обзора,
Способны видеть спереди и сзади
Всё: что внутри, и то, что за забором,
А также фальшь просящих о пощаде.
Сухой пенёк на солнечной опушке,
На нём русак стучит за лес отчёт.
Не ясно птичке, тягостно зверушке:
Какой в их жизни будет поворот?
Что станет, если в пень ударит
Кому-то настучит косой?
Ведь трудно будет Божьим тварям,
И жизнь покажется иной!?
Всегда все жители лесные
В трудах, заботах и делах.
В лесу каноны прописные:
Борьба за жизнь, а не за страх.
У зайца тоже дел немало,
Зайчихе трудно быть одной.
И нужен папа детям малым
Не каждый день...? Но в выходной!?
В лесу у каждого есть место,
Своя задача, смысл и толк.
Смотрящий просто неуместен.
Не выживет беззубый волк.
Волк-контролёр. Басня
автор: Иван Андреевич Попков
Лиса не первый год работала завмагом.
Обсчёт, обвес царил, но на бумаге
Так гладко шли дела!
И вот в тот магазин зашёл однажды Волк
-Не пощажу я вора-
Яростно взревел
И показал Лисе он книжку контролёра.
Враз у Лисы глазёнки масляными стали:
-Вы что, товарищ Волк?
-Что с вами?
- У нас воров здесь нет.
-Прошу
-Пожалуйте к нам в кабинет.
А через пять минут
Волк вышел с свёрточком в бумаге.
И удалился восвояси в лес
Вы спросите: к чему завёл
Я эти разговоры?
-Есть и у нас такие
Горе-контролёры
Сказка...
автор: Татьяна Каменецкая
И вот в еще один заплыв
Отправится Иван Ромашкин.
Перед заплывом снятся сны,
Ему и весело, и страшно.
Ведь в море много крокодилов,
У каждого полно зубов,
Зелененькие смотрят мило,
А цапнут - будет не до снов.
И вот уж в прошлом тот заплыв,
На берегу лежит Ромашкин,
Ему теперь не снятся сны,
Был крокодил один. Опасный:
***
Поезд мчится, мчится, мчится,
А на входе - контролер:
- Предъявите свой билетик,
Без билетика вы - вор.
- Вот билетик, полюбуйтесь!
- Номер, кажется, не тот.
Отвечайте, жду вас, нуте-с...
- Съешьте лучше бутерброд:
Вкусный, с сыром и колбаской,
На работе я не съел.
Пассажир смотрел с опаской,
Ехать дальше он хотел.
Контролер берет колбаску,
Сыр бросает за плечо:
- Накричал на вас напрасно,
Просто дернул за крючок.
Сказка про Трамвай
автор: Тут Ничего Нет
Шел трамвай, четвертый номер,
Тормозя на поворотах,
Сыпал брызги, звуки, искры,
Солнцем окнами блистал.
На борту его имелся
Девяностозначный номер,
Отражающий порядок
Сотворения миров.
Два зрачка горели светом
Любопытства и познанья,
А резиновые щетки
Терли их до чистоты,
А внутри его имелось
Тридцать два сидячих места,
Сорок восемь пассажиров
И кондуктор-контролер.
В голове у контролера
Зрела масса черных мыслей,
Черных мыслей, как у ближних
Больше денег отобрать.
На боку висела сумка,
Чуть не лопаясь под грузом
Двух, пяти, десьти и даже
Девятнадцати рублей.
В животе его сидели
Девяносто два эстонца,
Чья расчетливость и скупость
Без труда известна всем.
Он протягивал холодный,
Заскорузлый черный палец
К кошельку своих собратьев
И отсчитывал себе
Три процента за дыханье,
Два - за пользованье духом,
Полтора - за твердь земную
И 0, 5 - за лунный свет.
У него была в кармане
Перекрещенная фига,
Так что - что бы он ни делал,
Все не шло ему в зачет.
Он, конечно, был хорошим
С точки зрения трамвая:
Он давал ему одежду,
Мясо, сахар и еду.
Он предсказывал на завтра,
Где пройдут стальные рельсы,
Где устроить остановку
И куда пойти в депо.
Шел трамвай, четвертый номер,
Шел со скрипом, но - со свистом.
На своем пути успел он
Мног сказок написать.
Но по-прежнему стонали
Сорок восемь пассажиров.
Им бы вылезти наружу,
Только двери - на замке.
Иванов-на-остановке
Никогда не влезет внутрь,
Не уедет бедолага
Из болота прямо в рай.
И не вылезет наружу
Джентльмен в пальто и шляпе,
Равно как судья и плотник,
Неизвестный никому.
Все они ушли с работы, -
Часом раньше, часом позже, -
В незапамятное время
Давней юности моей,
Чтоб собрать свои пожитки
Вместе с нашими деньгами,
Вместе с нашими мечтами
И усесьться на трамвай.
У трамваев в эти годы
Не было дверей и стекол.
Всякий мог туда забраться
И остаться навсегда.
У трамвая в эти годы
Не имелось даже крыши,
Что, однако же, трамваю
Не мешало жить да петь.
Шел трамвай, четвертый номер,
Топотал по свежей пашне,
По колышащимся травам
И бушующим волнам,
Обрастая понемногу
Элементами устройства,
Чья сомнительная нужность
Признавалась в ряде стран.
Появились стекла, двери,
Чтобы всяческие вещи
По каким-либо причинам
Не впускать-не выпускать.
Даже крыша вскоре встала
На положенное место,
Чтоб таинственные птицы
Не тревожили нутро.
"У меня внутри - машина!
Электрическая даже!
За машину я в ответе!" -
Объяснял себе трамвай.
"У меня в полу жужжалка!
У меня есть даже тормоз!
Этим я, возможно, лучше,
Чем любой другой трамвай!"
А однажды под трамваем
Появилась пара рельсов.
Он ужасно возгордился:
"Я - на правильном пути!!!
Этот путь меня доставит
В дивный край, где так недолго
В пору розового детства
Мне случалось погостить!"
Только путь тянулся странно,
Изгибаясь и пружиня,
Приходя к исходной точке
Каждый новый Божий день.
На пути его встречались
Три-четыре остановки:
Завтрак, ленч, обед и ужин,
Дремота, глубокий сон.
Он выписывал коленца,
Вензеля и криптограммы,
Но извечно возвращался
На круги как бы своя.
Он снаружи изрисован
Разноцветной яркой краской,
Как автобус Кена Кизи
Или Yellow Submarine.
Он умеет нам сигналить
Музыкальными словами,
Он прочел литературу
И искусство обозрел.
Он - хороший, даже - очень,
Добрый друг и славный парень,
Жизнерадостен и вежлив,
Молод, счастлив и красив,
Но внутри его томятся
Сорок восемь пассажиров -
Без вины, без осужденья,
Безвозвратно. Навсегда.
Контролер явился ночью
Или днем - не так уж важно,
Где, когда, в какое время
От тебя уходит жизнь.
Он сказал, что очень важно
Знать, куда ведет дорога,
Обещал сказать по правде,
И, естественно, сказал.
Объяснил, как надо ехать,
Тормозить и разгоняться.
Ни фига трамвай не понял,
Только понял, кто главней.
Шел трамвай, четвертый номер,
По знакомому маршруту,
Но - уже руководимый
Чутко, властно и легко.
Он ведется на прогоны,
Прется от определений,
Он прекрасно сочетает
Недвижение и путь.
Ничего ему не надо.
Он застрял в сети условий,
Оставляющих свободу
Для движенья по кольцу.
Путь его лежит по кругу,
Но ему - какое дело!
Он живет, и он не знает,
Для чего и сколько жить.
Он отходит от сансары,
Только чтобы возвратиться
Через день-другой - не боле -
На скрипучие круги.
Колесо её, сансары -
Колесо её фортуны,
Колесо её трамвая,
Уходящего на юг.
Колесо перерождений,
В пику черному квадрату
В виде солнечного диска
Всаженное в небеса.
Солнце всходит и заходит,
А в тюрьме моей несладко.
В ней томлюсь я за окошком,
На сиденье у двери.
Я томлюсь в твоей утробе,
О, трамвай звонкоголосый!
Отпусти меня на волю!
Дай мне воздухом дышать!
Я вдохну твои страданья,
Я развею их по ветру,
Вместе с выдохом на волю
Ваши боли отпущу.
Только дверь не отворится,
Только крыша - не уедет.
Право выхода имеет
Лишь кондуктор-контролер.
Он гуляет, где придется,
По горам, долам и весям,
Изрыгает лед и пламень,
Дышит праведным огнем.
Он скорбит о настоящем
И еще чуток - о прошлом.
А о будущем - нисколько,
Так как будущего - нет.
Он идет Килиманджаро,
Он идет Тиначтитланом,
И кричит он, и поет он:
"Слава добрым докторам!
Слава добрым кандидатам!,
Слава добрым аспирантам!,
Слава профессионалам!
Ими всякий должен быть!
Это даст кусочек хлеба!
Не уверена, что с маслом,
Но при нынешнем раскладе
По хорошему нельзя:
Либо - трудишься на ниве,
Либо - бродшь по панели,
Всяких третьих артефактов
Нам, бессмертным, не дано!
Пристегни ремни потуже
И усаживайся в кресло,
Заплативши по тарифу
За сидячие места.
Наш трамвай идет по кругу,
И кому какое дело,
Даже если он доставить
Вас не может никуда..."
Так раздумывал кондуктор,
Вечно едучи в трамвае,
Указуя век за веком
Всем давно известный путь.
Он и сам умел когда-то
По земле ногами бегать,
И твердил своим трамваям,
Вспоминая о былом:
"В четырех местах отсюда
Есть железная дорога,
Но чужие там не ходят -
Не такая колея.
Нам, порядочным трамваям,
На нее не след равняться:
Больно быстро, сволочь, ездит,
Больно, сволочь, далеко!
Я и сам пытался как-то
Прокатиться под вагоном
В обетованный богами
Славный город Остерлянд,
Но в пути не удержался,
И, испытывая муки,
Носом стукнулся о шпалы
И скатился под откос.
Так с чего же ты, любимый,
Мной рожденный, мной ведомый,
Мною вскормленный и вздетый,
Сам собой туда попасть?!?!?"
...Очень правильные мысли
Посещают контролеров.
Распрядок посещений
Врезан в рамочку в углу.
Там не значатся ни войны,
Ни болезни, ни дефолты,
Ни вообще ничто такое,
Что мешает людям жить.
Но к какому контролеру,
Укажите мне на милость,
Приблудится раз по жизни
Самый маленький стишок?
Самый маленький рисунок
На корявой школьной стенке
Красной краской из баллона -
Лето, бабочки, цветы!?..
Не умеют контролеры
То, чего уметь могли бы,
Будь не слабы... Будь не трусы...
Будь не жители земли!..
Будь не пуганы рассказом
О вреде далеких странствий,
Будь, однажды не сумевши,
Не ленивы повторить...
Вот тогда бы контролеров
И не стало бы на свете,
Если б каждый в колыбели
Не убил свою мечту.
Были б люди с головою,
Но, естественно, без крыши,
А трамвай - речным трамваем
И ходил бы по воде.
Шел трамвай, четвертый номер,
В установленном порядке,
При маршрутных документах,
При делах и при деньгах,
Тормозя на косогорах
И буксуя на подъемах,
Электричество транжиря,
Объезжая вкруг себя
За версту, за две, за десять,
За полпачки "Беломора",
За сто грамм расположенья
Контролера изнутри.
Шел, сверкая желтым пузом,
Расписной трамвай железный
По железным жёстким рельсам,
Не ведущим никуда.
В животе его томились
Сорок восемь пассажиров,
Тридцать два сидячих места
Разделяя меж собой.
Всё работало исправно:
Грохотали шестеренки,
Звонко щелкали контакты
И бежал по жилам свет.
Контролер сидел, довольный,
На своем почетном месте,
Шелестя журналом "Burda",
Никуда не торопясь.
Только вдруг внутри трамвая
Что-то лязгнуло недобро -
Очевидно, у трамвая
Закружилась голова
От движения по кругу
Жизни, смерти, дня и ночи -
Так бывает раз в году.
И трамвай остановился.
Взвизгнул всеми тормозами,
Чуть продвинулся и замер
У прохожих на виду.
Что за стыд-позор-досада!
Что за труд на наши плечи!
Что за ляп на наши плеши! -
Рассуждает контролер.
"Слава, слава Айболитам!" -
Призывает он истошно,
И тяжелые колеса
Застучали вдалеке,
Прокатились по трамваю,
Растерзали все, что можно,
Но истерзанные чувства
В нужный вид не привели.
Контролер послал далёко
Всех возможных Айболитов,
Взял газету, соль и спички
И отправился в поход.
Контролер проник наружу
Через дырочку на сердце,
Сквозь которую пробрался
Девяносто лет назад,
Вынул ножик из кармана,
Раздобыл моток веревки,
Привязал её к трамваю
И, упершись, поволок...
А трамвай стоял и думал:
"На фига мне шестеренки?,
Если всё равно в природе
Вечных двигателей нет?!
На фига мне мой контактор,
Если кончилось питанье?
На фига мне мой кондуктор,
Он же... - тише!.. - контролер?!?!,
Если я не еду в теле,
Если стали мне обузой
Провода и железяки,
Имя коим - легион?!?!
На фига мне механизмы,
На фига - электросхемы,
Раз они меня не движут
По поверхности Земли?
На фига мне эти рельсы,
Раз они ведут по кругу,
Объезжая горы, реки
И причинные места?
На фига мне быть трамваем?
Чтоб вот так всё время ездить,
Никого не выпуская,
Не впуская никого?
Почему в себе я прячу
Сорок восемь пассажиров?
Чтобы там они пропали,
Неизвестны никому?"
Он стоял, стоял и думал,
Думал, думал, и... поехал!,
Переехав контролера
Сонмом маленьких колёс,
Переехав разнотравьем,
Переехав многозвучьем,
Переехав многолюдьем,
Устремляясь на восток.
Контролер не сразу понял,
Что за горе приключилось.
Он поднялся, он собрался,
За трамваем побежал,
Но - зачем трамваю рельсы?
Путь его переменился!
А кондуктор по сегодня
Так по шпалам и идёт...
Шёл трамвай, четвертый номер,
Из Нью-Йорка в Нагасаки
И одаривал прохожих
Ярким светом из окна.
В отворившиеся двери
Заходил усталый путник,
Ехал пару остановок
И спасибо говорил.
Сорок восемь пассажиров
Разбежались по дорогам -
Быть ловцами человеков
Или для чего еще...
Тридцать два сидячих места
Были полностью свободны
И тихонько исчезали,
Как ненужный элемент.
Исчезали постепенно
Тормоза и шестеренки,
Провода, реле, моторы
И оконное стекло.
Неспеша съезжала крыша -
За ненадобностью оной:
В страах, где восходит солнце,
Не бывает бурь и гроз.
Расписные боковины
Расправлялись, точно крылья,
И махали, точно крылья,
И летели в облака,
Унося с собою крышу
И водительское место,
Цельнокованную раму
И дубовые полы.
А трамвай летал по небу,
И ходил по океану,
И купался, словно в ванне,
В самой лучшей из свобод.
И земля ему казалась
Очень маленькой и странной,
И по ней гулял кругами
Грустный-грустный контролёр.
В одиночестве последнем
Он не знал, куда прибиться.
Некому повиноваться,
Некому повелевать...
Как стареющий полковник
При годах и пенсионе...
Он уставился бы в угол,
Только - не было угла.
Только круг себе за годы
Контролер успел наметить.
Только круглую дорожку
Без единого угла.
И замкнулся в этом круге,
И обрек себя на вечность
Без еды, любви и жизни,
Между скал и облаков.
Если глянете налево -
То сумеете увидеть,
Как уселась по-над морем
Невысокая гора.
Это - Вечность Контролёра,
Получающего кару
Со времен, каких не помнят,
За свершенные грехи.
Так сидеть ему осталось
Девяносто три столетья,
Созерцая купол неба,
Созерцая лоно вод.
Но однажды соберутся
Все подземные стихии
И растопят лед и камень,
Покрывающий его,
Внутрь вольют живое пламя,
В сердце - жар живого духа,
И глаза его заблещут
Любопытствия огнем.
Он поднимется на ножки,
Он расправит руки-крылья,
Он - проснется. Он - поедет,
Полетит и поплывет!
Обойдет старушку Землю -
Поперек и вдоль - по кругу,
И единым взмахом крыльев
Оторвется от земли,
И, трезвоня в колокольчик,
И, блистая солнцем в окнах,
Выйдет на кольцо из солнца
И Двенадцати миров.
Смотри и другие материалы по теме: