На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию лоцман, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.

Рассказы про лоцмана

Лоцман Кацман
автор: Стасик Хруст
 
Из рассказов моей бабки
Мой дед Самуил был евреем из Бобруйска. Начал Гражданскую в странном звании политбойца.  Чем он там занимался, как воевал, не знаю, но был знаком с большими начальниками, с очень большими сволочами, вроде Ворошилова.  К счастью, у него оказались и другие способности, и в тридцатых годах он был довольно известным физиологом, доктором наук и профессором. Он и дальше числился в Красной Армии (или это был флот?), тематика его исследований была военного направления, физиология водолазного дела. Работы проводились на кораблях. Была некогда такая мутная контора, ЭПРОН - экспедиция подводных работ особого назначения. 
 
Само собой, собственно о морском деле Самуил не имел и зеленого понятия, но как у доктора наук у него было высокое звание, ромбы (или шпалы?) на петлицах. Когда корабль заходил в порт, Самуил надевал белоснежную капитанскую форму с фуражкой и шел красоваться на набережной, поражать воображение местных красоток. Моя бабка, воспитанная в протестантских традициях, возмущалась таким фанфаронством и говаривала: "Ты не лоцман, не боцман, Кацман несчастный!", хотя подлинная фамилия Самуила была совсем другая. Только змея портила весь кайф, символ медицинской службы, обвивающаяся вокруг чаши змея на петлицах.  Ну да кто там на бульваре так внимательно рассматривает.
Лоцман
автор: Григорович 
 
Мы  возвращались домой в Архангельск из долгого «кубинского» рейса. Уходили в конце февраля из Мурманска, (как только встаёт Двина всю зиму и большую часть весны наши суда работают в чартере), а сейчас уже май. Двина, встряхнувшись от долгой зимней спячки ледоходом, вынесла последний лёд в Белое море, готовая принять  свои загостившиеся в «иноземщине» лесовозы.
 
Моряки, «напарившиеся» на Карибах, полной грудью вдыхали родной воздух Беломорья, предвкушая теперь уже скорую встречу с родными. Настроение у экипажа, понятное дело, было приподнятое.
 
Во времена, о которых идёт речь, в судовом магазине (артелке) можно было взять кофе, консервы, конфеты, сигареты и т.п., в том числе и спиртное. Артельщик просто делал запись в «долговой» книге напротив фамилии что-либо берущего члена экипажа. Стоимость взятых продуктов потом вычиталась из заработка. 
         
Уже невооружённым глазом можно было увидеть «Чёрную башню» на Мудьюге – острове-пограничнике Архангельска. Именно на нем нёс таможенную службу капитан Крыков, один из героев романа Ю. Германа «Россия молодая». Считай, что дома! Народ расслабился. Боцман со своей командой и свободные от вахты зачастили в артелку и отнюдь не за конфетами. Чего греха таить, выпивают на флоте, но дело своё знают. Однако же стихийная пьянка экипажа вещь крайне редкая, а в опредёлённых обстоятельствах ещё и опасная.
 
Вот- вот  должен был подойти лоцманский катер. Двинский фарватер признан одним из самых сложных в мире. От острова Мудьюгский до архангельского двинского рейда около четырёх часов хода. Даже местные капитаны не все имеют право на безлоцманскую проводку. Была как раз моя вахта. Капитан  приказал вызвать старшего рулевого, что я и сделал, воспользовавшись громкой связью.
 
При виде с трудом вписавшегося в дверной проём рулевого капитан, Владимир Николаевич захлебнулся табачным  дымом. – Вон! – прохрипел он сквозь надрывный кашель, багровея лицом. Матроса сдуло ветром. Откашлявшись, Владимир Николаевич вытер рот огромным, как парус клетчатым платком и повернулся в мою сторону:
 
- Твой-то справится?
 
- Шестой год ходит! Конечно, справится, если только… - капитан не дал мне договорить:
 
- Сам на руль встанешь! – зловещим голосом пообещал он. – Где он кстати?
 
- К боцману отправил, сами же распорядились, если судно «на автомате» то… - Он опять не дал мне закончить:
 
-Вызывай!
 
Я вызвал, подспудно готовясь четыре часа проторчать на руле. Пронесло! Сашок, мой вахтенный матрос, здоровенный  детина из местных, бодро вошёл в рубку, и прямиком направился к рулевой колонке, по-хозяйски положив на неё руки. Капитан, подозрительно покосившись на матроса, распорядился:
 
-Переходите на ручное.
 
Сашок безмятежно стоял в прежней позе. Я, почуяв неладное (рано радовался) метнулся к колонке и, переключая «пакетник» на ручное управление, уловил запах «свежака».- Так держать. – Прошипел я. Что-либо менять было уже поздно – капитан приказал дать самый малый ход. К борту подваливал «Pilot».
 
Минут через пять в рубку вошёл лоцман. Мы с капитаном невольно заулыбались. Кто в пароходстве не знал этого приветливого сухонького старичка всегда в чёрном парадном кителе с наградными планками на груди и с капитанскими нашивками на рукавах? Поднимаясь на борт, он со всеми, кто попадался ему навстречу, здоровался исключительно за руку. Если представлялась такая возможность (в ожидании буксира или лоцманского катера), любил поговорить с командой, рассказать морякам одну из своих историй, которых за свою более чем полувековую морскую практику собрал великое множество. На судах его уважали и любили.
 
Иван Макарович, так звали лоцмана, потомственного помора соломбальца. Ещё ребёнком отец брал его с собой в путину. О судьбе не связанной с морем маленький Ваня даже не помышлял. Окончив семилетку, Иван поступил в Архангельское мореходное училище (тогда техникум), основанное ещё Екатериной II. По окончании училища участвовал в арктических экспедициях, работал на торговых судах. В войну, будучи уже грузовым помощником, ходил в караванах с поставками по ленд-лизу. А после войны – капитаном лесовоза. Не так уж и давно по состоянию здоровья был вынужден оставить капитанство и перешёл в лоцманскую службу Архангельска.
 
Поздоровавшись с нами за руку и кивнув Сашку, руки матроса были заняты штурвалом, сразу приступил к делу. Глянув в лобовой иллюминатор, скомандовал рулевому:
 
- Влево помалу!
 
Судно «рыскнув» сначала вправо, резко покатилось влево. Капитан этого не заметил. Заполучив одного из лучших  «корабельных вожей» он, самоустранившись, устроился в капитанском кресле, просматривая судовые документы, подготовленные к приходу.
 
Я встал поближе к рулевой колонке таким образом, чтобы в любой момент поправить, а то и заменить рулевого, перекрыть капитану видимость в этом направлении, и при этом не мешать лоцману.
 
-Легче, легче! – Иван Макарович пригляделся к Сашку, а потом укоризненно посмотрел на меня. Я только виновато развёл руками, – хотите я встану? –шёпотом обратился к лоцману.
 
- Дойдём!  - хохотнул, видимо, чего-то припомнив, Иван Макарович, – ты за капитаном гляди, что б не заметил, а то попадёт нам, и заговорщически подмигнул. Оттеснив меня в сторону, занял моё место.
 
- Ты вот, что сынок, дом под зелёной крышей на левом берегу видишь? Обратился он к рулевому. Тот утвердительно тряхнул головой. – Хорошо. На него пока и держи. 
Убедившись, что матрос его понял, Иван Макарович, как ни в чём не бывало, продолжил:
 
- Там мой старший живёт. Тоже вторым ходит, – кивнул он в мою сторону. – Вот. А теперь вправо покруче. Одерживай! Так держать. Старшой у меня молодец! А вот младшенький…  Куда! Правее возьми. Младшенький щелкопёром заделался. Для «Моряка Севера» статейки пишет. Теперь внимательно! Влево помалу. Одерживай. Бабку в красном платке видишь? – на неё держи, будь она неладна. Соседка это моя. Ну така въедлива баба, ну в каждый горшок ей плюнуть надо! Жена моя страсть как её боится. Я и сам… Вправо забирай. Легче, легче.
 
И тут я, до этого несколько обескураженный словоохотливостью лоцмана, откровенничающего с еле стоящим на ногах матросом,вдруг понял. Да он же его за-говаривает! Так санитарка заговаривает раненого бойца, чтобы тот не терял сознание (извините за некорректное сравнение).
 
Так мы с Сашком узнали, что дочь Ивана Макаровича врач, живёт в Москве. Что, когда её навещал, Москва ему не понравилась – суетливая больно. Москву-реку камнем задушили.И ещё много всяко разного.
 
По правому борту показался шпиль «карандаша» - высотного здания построенного года два назад. На траверзе левого – Кегостров. Пришли!
 
Капитан, так и просидевший всё это время в кресле, поднялся, потянувшись, бросил в мою сторону:
 
- Боцмана на бак! Правый якорь к отдаче!
 
По громкой я продублировал команду, подошёл к иллюминатору. Рядом пристроился лоцман, шёпотом спросил, показав глазами на рулевого  – Такой же? – Я тоже шёпотом ответил. – Не знаю пока.
 
Но вот в поле зрения появился боцман Иваныч, походкой, что называется «поспешая не торопясь» пару раз «рыскнув» вправо влево, но в целом довольно уверенно преодолев открытое пространство, дошёл до спасительных поручней полубака. Шустро расчехлил брашпиль, убрал заглушку с палубного клюза, проверил ленточный стопор, отдал стопора с якорной цепи, и стравил якорь.
 
Иван Макарович. всё это время внимательно наблюдая за действиями боцмана, одобрительно кивнул,  – стоп машина. Самый малый задний.
 
Капитан на КМТ «отрипитовал» команду: 
 
-Отдать якорь! Стоп машина.
 
Иван Макарович подавая мне руку, хитро подмигнул, - главное дошли! - остальное детали. Пожал руку совершенно протрезвевшему Сашку. Похлопал его по плечу, и вместе с капитаном покинул рубку.
 
Солнце покатилось к западу. Обтекая борта, плескалась двинская вода.
Байка про толстого лоцмана
автор: Белоконь Андрей Валентинович
 
 
   Вчера вечером за партией в пуговицы(1) наш доктор рассказал очередную забавную историю, которой он лично был свидетелем: про толстого лоцмана. Несложно догадаться, кто вдохновил его вспомнить этот случай! А я вот решил, что в честь 13 вахты и на свежую голову стоит это записать. История попроще той, что я записал в прошлый раз, он зато её смело можно отнести к флотским байкам.
   Вот она.
   С началом войны Арзе пришлось оставить работу в госпитале, так как его призвали служить во флот. Первым его судном оказался десантный корабль, укомплектованный неопытным ещё экипажем, так что вместо боевых операций они занимались транспортными челночными рейсами, перебрасывая личный состав и оборудование наших гарнизонов из южных провинций, которые мы тогда теряли одну за другой, в более спокойные и защищённые районы на севере. Часто те места, откуда они забирали людей и грузы, были плохо оборудованы для приёма судов, а то и вовсе представляли собой дикий берег, а времени на погрузку отводился минимум. Судоходную карту такого места не всегда можно было найти, поэтому командование набирало лоцманов из местных моряков, в основном отставных гражданских. Однажды их судну, уже частично загруженному, пришлось ещё забрать небольшой гарнизон из провинциального приморского городка, который располагается по берегам узкого пролива. Для проводки по проливу им прислали очередного лоцмана – бывшего штурмана с торгового парусника, возрастом под 40 лет(2) и необычайно толстого. Арза тогда осмотрел его и под благовидным предлогом взвесил – стрелка весов, градуированная до 130 килограммов(3), упёрлась в максимальную отметку и едва не погнулась! При этом лоцман живо двигался и для своего возраста обладал завидным здоровьем. 
   Думаю, все представляют себе двухпалубный десантный корабль: нижняя палуба сплошная, с фальшбортами и откидными аппарелями, а верхнюю, приподнятую на балочных конструкциях метра на 4 над нижней, делит на две неравные половины судовая надстройка с ходовой рубкой, имеющей по бокам размашистые крылья-балконы. Часть верхней палубы от надстройки до носа обычно занята орудийными башнями и ракетными установками, а та часть, которая позади надстройки, представляет собой площадку под дирижабль. Дирижаблем(4) их судно не было укомплектовано, а из вооружения стояли только одна пушка и один противовоздушный комплекс, так что обе части верхней палубы использовались как грузовые. В городке десантник благополучно причалил, опустил аппарели, и на борт взошли сотни две служащих гарнизона и заехало несколько военных грузовиков и мотоколясок. Люди разместились на нижней палубе, туда же заехала колёсная техника, а на верхнюю палубу подняли судовыми кранами ещё несколько десятков тонн груза. Когда загружали верхнюю палубу, вахтенный капитан(5) переживал за крен и остойчивость судна, но в итоге вес туда поместили не такой уж значительный, распределили и закрепили как следует, кэп успокоился, судно отчалило и пошло тем узким проливом – ведомое толстым лоцманом. Как только десантник начал движение, лоцман этот, вооружившись прибором для связи и биноклем, принялся переходить то на одно крыло рубки, то на другое – в зависимости от того, ближе к какому из берегов проходил фарватер, и высматривал он у берега даже не отмеченные буями рифы, банки или мели, а корпуса судов, затонувших в результате авианалётов –  эти корпуса по спокойной воде хорошо было видно сверху. Хотя их оттаскивали подальше от фарватера, они имели свойство иногда перемещаться с приливами и течениями. По набережным города собрались горожане, среди которых были и провожающие – те, у кого на этом десантном корабле уплывали на север родственники или друзья. И вот все присутствующие в рубке наблюдают такую картину: лоцман идёт на правое крыло, и тут же судно начинает изрядно кренить на правый борт. Через какое-то время он переходит на левое, и судно вслед за этим получает крен на левый борт. Мало того: собравшиеся на берегу люди, как только судно к ним наклоняется, начинают отчаянно махать всем, чем придётся, кричать и подавать какие-то знаки! Когда городская застройка закончилась, пролив расширился, лоцман вернулся в рубку и судно перестало кренить. Но водоизмещение у десантника около двух тысяч тонн! Сколько бы ни весил лоцман... Что только не передумали в рубке, как только не гадали: и про смещение груза, и про попутную волну, и даже про критическую остойчивость и эффект рычага, однако потребовать объяснений от самого лоцмана не решились, побоявшись прослыть в его глазах невеждами. Тем временем десантник прошёл широкую часть и вновь вошёл в узкую. Там опять по берегам собрались провожающие, а толстяк с биноклем вновь принялся переходить то на одно крыло рубки, то на другое, высматривая в воде препятствия. И это повторялось раз за разом: на какой стороне появляется толстый лоцман, на ту сторону случается крен, а люди на берегу, судя по всему, очень переживали, не перевернётся ли судно, и пытались предупредить команду... А команда десантного корабля, наблюдавшая из рубки за хождениями лоцмана, пребывала в шоке и ступоре и не верила собственным глазам. Самого же толстяка, похоже, эта ситуация нисколько не смущала: он спокойно выполнял свои обязанности так, как будто крен судна под ним – дело обычное...
   Пролив в итоге прошли благополучно и за лоцманом пришла лодка, чтобы увести его домой. Никто так и не решился испросить у него объяснений по поводу странного поведения судна, и лоцман, выполнив свою работу, молча покинул десантный корабль. 
   Они уже шли в открытом море, а члены экипажа в рубке всё никак не могли успокоиться. Наконец, наверх поднялся один из вахтенных офицеров, дежуривших на нижней палубе. Услышав от собратьев по команде историю про лоцмана, он буквально покатился со смеху. В общем, этот офицер понял всё первым и объяснил остальным. Всё оказалось проще простого: служащие гарнизона, разместившиеся на нижней палубе, в точности как и лоцман, переходили к тому борту, который в данный момент был ближе к берегу. Только высматривали они, конечно, не корпуса затонувших судов, а своих родственников и друзей на берегу, пришедших их проводить, и обе стороны при том усердно махали друг другу руками, платками и шапками и что-то кричали. Из рубки не могли видеть, что происходит на нижней палубе, но именно перемещение там двух сотен людей с борта на борт и давало этот крен. Как только берега опустели, люди угомонились и судно перестало крениться. Вот так озадаченный экипаж десантника озарило Второе удовольствие Хардуга!(6)
   Мне интересно, до чего бы в итоге додумались офицеры этого судна, если бы при прохождении пролива никто из экипажа не дежурил на нижней палубе?..
   Арза ещё отличный рассказчик, и он так уморительно изображал толстого лоцмана, не вставая даже с кресла, на котором сидел, что мы с Жалящим в Нос нахохотались над его рассказом до резях в животе. 
 
Для того мира, который описан в повести:
(1) –  настольная игра, ещё называют "кошки-собаки", похожа на игру го.
(2) – после 40 лет люди в этом мире – старики, до 50 редко кто доживает.
(3) – типичный вес взрослого мужчины – 40 кг.
(4) – дирижабли гораздо больше распространены, чем самолёты или вертолёты
(5) – ответственные руководящие посты дублированы, так на судах обычно по два равноправных капитана
(6) – имеется в виду строка из духовной книги: "Кто долго осмысливал, и вдруг осознал, кто искал истину и вдруг нашёл, кто мучился загадкой и разрешил её, тот познал удовольствие озарения."

Смотри и другие материалы по теме:
Загрузка...
Наверх
JSN Boot template designed by JoomlaShine.com