отделочники

автор: Елена Ляхова

 

Обычная квартира. На кухне завтракают  молодая женщина и её муж. Женщина торопится, постоянно поглядывая на часы. Мужчина кушает вяло, медленно ковыряя вилкой в тарелке. Вдруг, взгляд  женщины останавливается на углу стены и потолка, где находится огромное мокрое пятно, отклеенные обои, отвалившаяся штукатурка. 

- Здорово же нас соседи протопили, - женщина торопливо вытирает рот салфеткой и продолжает – Дорогой, я очень тороплюсь, найди в газете объявление каких-нибудь отделочников, вызови их, пусть угол отремонтируют, а мне некогда, убегаю-убегаю!

Она торопливо чмокнула мужа в макушку, махнула рукой и убежала.

Мужчина, ещё несколько раз ковырнув вилкой, со вздохом отодвинул тарелку. Медленно прошёл в прихожую, где на журнальном столике лежали газеты с рекламными объявлениями. Взял одну из них, прошёл в комнату, сел в кресло, взял в руки телефон , 

Открыл газету.

-Отделочники, отделочники, ни фига, сколько вас тут! Ну, ладно, начнём.

Мужчина набирает номер.

- А мне нужны отделочники.

Помолчал, послушал, покивал головой.

- Ну, приходите, адрес запишите. Улица Самойлова, дом 12, корпус 2, квартира 67. Жду.

Отключил телефон, поднёс трубку к губам и добавил – С нетерпением!

Мужчина сидит в этом же кресле и смотрит телевизор. Раздаётся звонок в дверь. Мужчина выходит в прихожую, смотрит в глазок и спрашивает – Кто?

- Отделочников вызывали?

- Вызывали и прямо заждались!

Мужчина открывает дверь. В квартиру заходят два рослых бритоголовых парня.

- Проходите на кухню,- мужчина показывает рукой на дверь.

Вся компания прошла на кухню. Кухонная дверь закрылась.

Раздались непонятные звуки.

- Ой! Ай!

Бум-бам.

Потом шаги, хлопнула входная дверь. Затем – звуки медленных шагов из кухни в комнату. Тишину в квартире прерывает звук телефонного звонка. Тихий мужской  голос:

- Алё.

- Дорогой, это я, ну, что Отделочники приходили? 

- Да-а-а.

- Отделали?

- Да-а, отде-е-лали.

Звук упавшей телефонной трубки. Мужчина сидит в кресле с огромными синяками под глазами.

абстракция...

автор: Любушка 

 

          –  Как вам такое решение стен комнаты, хотя бы одной, - той, что напротив двери?..

          –  Класс! Отделочникам не надо будет выписывать детали.

          –  Нет, не годится. Будет просто грязно.

          –  Цвета можно подобрать любые...

          –  Это для больших помещений, но не для крохотной комнатушки. 

          –  Три метра до стены, что напротив двери!.. 

          –  А между двумя другими около двух метров, и глаз будет выхватывать только один цвет. ...Просто белые стены увеличат пространство. 

 

          Они познакомились в интернете на сайте Дизайн.ру и теперь в сети обсуждали свои задумки. Она огорчалась, когда не получала поддержку. «Наступает ли такое время, когда человек может делать то, что нравится?» 

 

          *

          Сидела перед зеркалом и кисточкой раскрашивала лицо новенькими, купленными для школы акварельными красками: губы – красной, под бровями и верхние веки осторожно, почти сухой кисточкой - зелёной (в тон цвету глаз), ресницы и брови – чёрной, а щёки, разбавив красную водой, сделала розовыми и... 

          Улыбаясь, вошла к маме на кухню… 

          –  Ну, ты как из сказки Морозко… Только не Настенька…

          –  Баба Яга?.. 

          –  Нет… Старухина дочка… Марфушка… Только щёки у неё были свеклой покрашены. Почистить? – мама на мгновение оторвалась от своих дел. – …Актриса, которая её играет, в другом фильме была Жанной Даарк. Вот тогда она была красивая. Потому что боролась за свободу Франции, …за мир, …против войны. Не сделала ни одного выстрела, всех воодушевляла, вела за собой. Когда человек борется за правое дело, он всегда красив.  

          Но маленькую девочку никакие актрисы не интересовали: стало обидно до слёз, так как самой себе в зеркале понравилась. Глаза ужасно щипало от мыла, - смыть просто водой не получилось - на лице возникла абстракция из смешанных цветов акварели…

          –  Зачем краситься?.. – слышала она голос мамы сквозь журчание воды из крана в ванной. –  Только здоровую кожу портить. ...Молодые все и так хороши! …Ты что актрисой собираешься стать? Мать с отцом простые труженики, а ты артисткой будешь?..  

          * 

          

          «Что ж, пусть стены будут белые. Кажется, заказчица говорила, что именно белая краска и шпатлёвка остались у неё после ремонта квартиры. 

          …Да! хороша Инна Чурикова в роли Жанны д'Арк!»

Жития отделочников

автор: Диментор Килган

 

Мы вернулись из Белокурихи глубокой осенью 1999 года. Там наша строительная бригада находилась на заработках, а я освоил новую для себя профессию отделочника. Продолжая следовать этой стезей, на которую встали тогда многие безработные люди того времени, я вскоре опять оказался в Бориной бригаде. Наш новый объект находился в пригороде Новосибирска - в районе так называемых «обкомовских дач». Из названия понятно, что в советское время это было местом загородного отдыха для партийной номенклатуры. Шикарный сосновый бор, близость Оби, тишина и свежий воздух делали привлекательным этот прелестный «уголок для элит» и в конце 90-х. 

 

 Но иные времена породили и другие возможности. Вместо деревянных «купеческих» особняков партийных бонз, возникали, как грибы после дождя, кирпичные коттеджи, скорее напоминающие рыцарские замки. Владельцы этих домов были успешными предпринимателями, крупными государственными чиновниками, знаменитыми спортсменами или просто фартовыми бандитами. Для того времени это был нормальный симбиоз сосуществования, и «хозяева жизни» старались перещеголять друг друга в вычурности архитектурных линий и объёме капитала вложенного в эти постройки. 

 

Коттедж, на котором мы трудились, принадлежал Сергею Мозелу - одному из директоров ОАО «Белон». Эта компания, основанная в Новосибирске, в то время целенаправленно скупала угледобывающие предприятия в Кемеровской области и, несомненно, процветала. Косвенным подтверждением того, что дела у нашего нового работодателя идут неплохо, была авария, в которую он влетел на крутом повороте лесного шоссе. Мозел тогда являлся обладателем единственного в городе  легендарного внедорожника Range Rover Safari. В результате прямого столкновения с «Тойотой», которой управляла женщина, водитель внедорожника пробил собою лобовое стекло и вылетел из салона своей замечательной машины. К счастью, Мозел пострадал несильно – ушибы, царапины, да и машина практически осталась невредимой, но восстанавливать и продолжать ездить на ней он не стал, а тут же заказал себе точно такую же, что и было исполнено в две недели. Не хватало ему ещё на битой машине ездить!.. 

 

 Двухэтажный дом, возведённый по американскому проекту, который «впарила» Мозелу наша строительная фирма, выглядел достаточно помпезно с парадным стеклянным фасадом и двускатной крышей крытой ярко-красной металлочерепицей. На объекте имелся сторож, который присматривал за хозяйством, топил баню по звонку хозяина, расположенную позади дома и кормил алабаев - среднеазиатских овчарок-волкодавов, впрочем, отличающихся весьма добродушным нравом. Сторожа звали Димой, он играл когда-то в хоккей за армейскую команду СКА, а жил неподалёку в маленьком посёлке, в котором проживали преимущественно бывшие военнослужащие. 

 

 Стены в коттедже были уже оштукатурены, а потому фирма привезла на объект бетономешалку и мы начали заливать стяжки – основу для напольного покрытия, будь то хоть плитка или паркет. Пробежка с «окорятами» - носилками полными раствора на второй этаж чрезвычайно укрепляла мускулатуру. Что там и говорить – настоящий атлетический фитнесс, занимаясь которым, ты ещё и зарплату получаешь!.. 

 После начался монтаж подвесных потолков из гипсокартона и шпаклёвка стен. В отличие от алтайского проекта здесь уже делались многоуровневые потолки с комбинированными видами освещения, например в центре - классическая люстра, а по периметру – точечные светильники. Для того времени это являлось новинками в дизайне для продвинутых россиян. Стены вышпаклёвывались в «ноль» - под покраску, ибо оклеивать их обоями уже считалось старомодным обычаем. 

 

 Кроме нашей бригады на объекте вскоре появились уже знакомые нам по Белокурихе грузины, которые стали выкладывать плитку в холле, коридорах и санузлах, а также паркетную доску в многочисленных комнатах. Только руководил на этот раз ими не рыжий сван Алик, а его чернявая копия – младший брат Давид. Помимо двух бригад «Экостроя» на объекте имелся электрик, который занимался электропроводкой и монтажом розеток и выключателей по всему коттеджу. Это был двадцатитрёхлетний отрок по имени Вадим. Он не спеша устанавливал свою фурнитуру, по одному ему известному плану, а потому у него вскоре начались конфликты с горячими кавказскими парнями. Молодой электрик мог легко пройтись по свежеуложенной плитке, и её потом приходилось перекладывать заново, но чаще всего он оставлял в результате своей рабочей деятельности горки кирпичной пыли, высверленной из стен в тех местах, где были установлены розетки. Убирать за собой он считал ниже своего достоинства, и гортанные вопли разгневанного Давида не раз доносились до нас в разгар рабочего дня. Конфликт перешёл в острую фазу, когда на запотевших по утрам оконных стёклах, стали появляться выведенные чьим-то шаловливым пальцем надписи, типа – чурки козлы!!! Электрик только ухмылялся, когда с ним пытались поговорить по-хорошему, и вот однажды произошёл предсказуемый взрыв. Очевидно бригадир кавказцев в очередной раз «выпалил» криминал в виде кирпичной пыли на свежезатертой плитке и стал требовать, чтобы молодой «отморозок» ликвидировал последствия своей работы. В ответ от разъярённого «нелепыми притязаниями» Вадима он услышал классическую фразу человека, который «всё манал, на всех ложил»: 

 - Да пошёл ты на фуй, чурка черножопая!.. 

 

 Если ты произносишь подобную фразу, будучи не воспитанником детского сада, в компании себе подобных, а уже взрослым человеком, ты должен уметь ответить за свой «базар». И либо обосновать своё предложение, либо быть готовым «огрести по-полной». Очевидно, что Вадим оказался не способен ни к первому, ни ко второму! А если так, зачем быть таким пафосным?.. 

 

 Взбешенный Давид с хриплым рёвом устремился на обидчика, нанося ему удары по физиономии. Его тут же оттащили подоспевшие соплеменники, но электрик уже лежал в глубоком нокауте. Он даже не успел отмахнуться, и на что интересно, он рассчитывал в такой ситуации, на длительную дискуссию?.. Пострадавшего увезли в больницу, у него оказалось сотрясение мозга и перелом нижней челюсти. За тот месяц, пока электрик залечивал раны, Давид переключился с гордости от своей победы, к страху перед уголовной ответственностью за содеянное. Причиной тому стали невнятные слухи о том, что жертва «горячего» парня подала заявление в милицию. Слухи распространял представитель заказчика Фёдор Степаныч. Вероятно, ему нравилось пугать Давидку, хотя свои байки он предпочитал рассказывать нашему бригадиру Борису. Тут надо упомянуть, что Фёдор Степаныч был непосредственным начальником выбывшего из строя электрика, ведь именно он нанял его для работы на объекте. 

 

После отъезда представителя заказчика Давид дожидался пока мы сядем за стол, приходил к нам в «кельдым» под предлогом выпить чая и, с замиранием сердца, ждал новой порции рассказов из жизни потерпевших. 

 - Ча-ай! – гортанно рычал он,  вращая выпуклыми глазами, возникая на пороге нашей комнаты, что неизменно вызывало взрывы смеха наших парней, но прежней весёлости в его голосе уже не было. 

 Борис наливал Давидке чай и начиналась неспешная беседа о том, о сём. Наконец, гастарбайтер из солнечной Грузии, нервно отхлёбывая из дымящейся кружки, начинал проявлять нетерпение. 

 - Ну что, биджо, какие новости, что сказал Степаныч? – говорил он, обращаясь к нашему бригадиру.  

 

 Грузины в разговоре между собой называли друг друга «биджо», что означало - парень. После неоднократных совместных гулянок под это определение попадали и мы. Вообще, «люди с гор» были на редкость щедрыми и общительными, в Белокурихе они могли поить и кормить всю дискотеку, ну или, по крайней мере, всех знакомых и незнакомых, тех, кто попал с ними за один стол. И пусть на утро у них, иной раз, не оставалось денег даже на сигареты – это было не так важно, зато застолье удалось!.. 

 

Боря, дождавшись «нужного» вопроса, будто в недоумении вскидывал брови: 

 - Да как будто ничего особенного Степаныч не говорил. 

 - Ну, как это не говорил? – вклинивался в разговор Серёга Зуб. А про дядю? 

 - Точно! – словно спохватившись, «вспоминал» Боря. Родной дядя Вадика в прокуратуре работает, сказал, что посадит тебя на пять лет!.. Степаныч вроде бы сам слышал. 

 Давид застонал как от зубной боли, лицо его перекосило судорогой. Он несколько раз беззвучно раскрыл и закрыл рот. Потом всё-таки произнёс растерянно: 

 - Откуда пять лет? Мне же говорили максимум три года. И вообще, если договориться и Вадим заберёт заявление… 

 - Ну так договаривайся, - засмеялся я, - чего же ты ждёшь? 

 - Э, да я денег соберу, - говорил кавказец, - и на лечение и на компенсацию. Пятнадцать тысяч хватит, наверное?.. Ну, вот хоть скажи ты, Сирожа, разве я неправильно его ударил? 

 «Сирожа» Зуб хохотнул, потом махнул рукой: 

 - Да за дело получил пацанчик на орехи, давно напрашивался, всем известно!.. 

 Давид расплылся в довольной улыбке – ему важно было «общественное» мнение, особенно если учесть то обстоятельство, что на горизонте маячит суд. Правда никто из нашей бригады не мог претендовать на роль свидетеля, поскольку при драке кроме её непосредственных участников присутствовали только Джамбул и Автандил. Но причины возникновения размолвки были всем нам понятны и - увы! Мы не питали особого сочувствия к пострадавшему электрику, ибо парень действительно сам «напросился». Как говорят в народе – кошка скребёт на свой хребёт!.. 

 

 А вообще было заметно, что грузин по-настоящему напуган этой «новостью» и даже стал подумывать о том, чтобы вернуться к себе на родину и переждать там некоторое время пока всё не утихнет. Но как назло деньги зарабатывал он немалые, практически баснословные - особенно по меркам его родного аула и жадность пересилила. Он остался (будь, что будет!) и, как оказалось, не зря! Вся эта история закончилась пшиком, покалеченный электрик проговорился Степанычу, что он не прошёл даже медицинского освидетельствования о причинении ему вреда здоровью в связи с избиением и, следовательно, никакого заявления в милицию своевременно подано не было. Как обычно всё это мы узнали от представителя заказчика, ибо он относился к тому разряду людей, которые не могут держать при себе жареные факты и горячие новости, испытывая непреодолимое желание поделиться ими с окружающими. Все эти россказни, в том числе и о дяде из прокуратуры оказались только пустым звоном, который превратился в настоящий благовест для кавказца, когда Давид узнал истинное положение вещей. 

 

Как он сразу же неузнаваемо переменился, страх моментально исчез, походка стала твёрже. Давид купил себе кожаную жилетку и сотовый телефон Fora – первый мобильник, который нам довелось подержать в своих руках. И пусть он был по теперешним меркам огромен и неказист, но, Боже мой, с какой деловой миной Давидка вынимал его из внутреннего кармана своей жилетки, когда раздавался звонок. Правда, он долго не мог запомнить на какую кнопку нажимать, чтобы ответить на вызов, но ведь это уже пустяки, верно? А когда на объекте, наконец-то, появился Вадим, у которого закончился больничный лист, бригадир кавказцев встретил его с ледяным презрением. Молодой электрик подошёл к нему и завёл, было, разговор о компенсации за ущерб здоровью, но Давид, холодно улыбнувшись, предложил… пятьсот рублей. Это было форменное издевательство и Вадим, уразумев необоснованность своих претензий, тихонько отвалил, проклиная, видимо, и свой длинный язык и своего непосредственного начальника. 

 

 В особняке Мозела на первом этаже имелся огромный холл, задуманный как гостевая зала. Слева и справа в этом помещении находились колонны, в которые потом были вмонтированы электрические светильники в виде факелов сделанных из бронзы. Такая вот имитация рыцарского замка. Усиливая это сходство, двускатный потолок находился на высоте десяти метров, а несколько ниже под ним были подвешены декоративные балки. Балки были массивные, покрытые морилкой «под дуб» и матовым лаком. Этакая мрачная готика в гламурном исполнении!.. Около стены отделяющей холл от прихожей возвышалась громада камина, из его жерла как на знаменитой вечеринке у Воланда вполне могли выходить люди и выкатываться гробы. В общем, размах чувствовался во всём, одно только не учло руководство нашей строительной фирмы, предложившее этот заокеанский архитекторский проект Сергею Мозелу. А именно – сибирских морозов, ведь в доме не было даже чердака! И поэтому когда они грянули (морозы), с десятиметровой высоты потолка стала небольшими ручейками стекать вода. Это был образовывающийся из-за разницы внутренней и внешней температуры конденсат. Приехал наш молодой прораб Олег, недавно окончивший строительный институт, выдал умную тираду, в которой фигурировал термин – «точка росы», повздыхал, сочувственно закатывая глаза к потолку, и уехал с докладом к руководству фирмы. 

 

 Мозел рвал и метал, а как вы бы поступили на его месте? Вгрохать такие средства, а в итоге - невозможность проживания в доме в зимнее время. От массовых репрессий нашу фирму спас Борис. Он предложил Мозелу, не меняя конфигурации потолка в холле, опустить его на метр ниже, таким образом, построив ещё один потолок, а образовавшееся между ними пространство станет служить чердаком. Пол чердака будет покрыт гидроизоляцией и утеплён минеральной ватой, что, несомненно, избавит дом от образования конденсата. Идея была хороша и не требовала грандиозных денежных вливаний. Мозел был в таком восторге от этого предложения, что дал нашей бригаде полный карт-бланш по закупке необходимого материала для возведения «мягкой кровли», как называлось это сооружение на строительном сленге. А это означало, что всю эту дополнительную работу наша бригада произведёт, получая оплату за неё напрямую от заказчика, минуя бухгалтерию нашей строительной фирмы. Вот такая неподотчётность, но директор «Экостроя» закрыл на это глаза, безмерно счастливый, что удалось замять такой скандал, ведь на кону стояла его репутация, а может и жизнь, кто знает?.. 

 

 К концу декабря мы закончили возведение нового потолка и помимо закрытых нарядов в своей бухгалтерии, получили кругленькую сумму денег лично от Мозела за спасение его «избушки» от вредоносного влияния конденсата. А потому Новый 2000 год мы встретили хорошо обеспеченными в финансовом отношении тружениками. Закрома, холодильники и праздничные столы наши ломились от продуктов и различных деликатесов. Благодушно взирая на телеэкраны, мы – «с чувством глубокого удовлетворения» услышали знаменитую фразу из уст одряхлевшего президента Ельцина: 

 - Я устал, я ухожу!.. 

 - Скатертью дорога, - угрюмо пробормотал я и опрокинул в себя большой фужер коньяку. 

 

 Январь 2000 года запомнился такими суровыми морозами, что Борис, приехавший на объект, как и договаривались 8 числа, не обнаружил там ни Души. Коттедж был закрыт. Соответственно не было и сторожа Димы, а был страшный трескучий мороз под сорок градусов и наш бригадир почувствовал, как отмерзают у него конечности. Чтобы не «дать дуба» в заснеженном сосновом бору, он побежал в поселок, в котором проживали бывшие военнослужащие. Там же находился и небольшой продовольственный магазин – по счастью открытый для посетителей. Ворвавшись в него и всполошив своим появлением сонную продавщицу, Боря буквально оседлал батарею отопления, в которую кипяток поступал из местной котельной. Отогревался он долго и, наконец, согревшись, продолжительное время настраивался, чтобы проделать этот путь ещё один раз, на этот раз обратно – до автобусной остановки, которая находилась в двух километрах от посёлка. Мы слушали впоследствии этот жуткий рассказ и только похохатывали над огромным чувством долга, которое вырастил себе наш бригадир. Но ведь и ежу понятно, что тащиться за город в такой мороз немыслимое дело, ан нет! - договорились 8 числа выйти  на работу, значит, надо выйти – и неибёт!.. К чёрту обстоятельства!.. 

 

 

 А я вот уже второй раз в своей жизни угодил в вытрезвитель. Очевидно, что первый урок оказался не впрок! Случилось это по весне, когда вовсю стучала по жести подоконников мартовская капель и с «лёгкой руки» нашего электрика Вадика. Но почему и каким образом к моему посещению «казённого дома» оказался, вдруг, причастен этот парень? Ну, во-первых, потому (и это основное!), что люди никогда не считают себя виноватыми в собственных неприятностях, а, как правило, ищут крайнего. А во-вторых, и это уже чистая логика, вся череда событий началась с того, что молодому электрику понадобилось отверстие в перекрытии, чтобы проложить с одного этажа на другой силовой кабель. Просто что-то не предусмотрели, как обычно. Перекрытие оказалось мощное и Вадик со своим бытовым перфоратором не смог его пробить, тут нужна была уже профессиональная техника. У нас в бригаде таковая имелась – мощнейший перфоратор Hilti. Правда, бур нужной длины пришлось заказать в офисе – без малого полуметровый, три сантиметра в диаметре!.. Но в итоге всё же электрик получил своё отверстие и смог проложить кабель. А кто он нам – друг, приятель, коллега? Вовсе нет, так себе тип, сам себе на уме. Особенно если учесть то немаловажное обстоятельство, что за короткий срок он сумел расположить против себя практически всех работяг на объекте! Но наш бригадир откликнулся на его просьбу, и Вадим оценил такой поступок. На следующий день он принёс в качестве презента для Бориса какой-то дорогущий коньяк в красивой картонной упаковке с утраченным для меня названием. Ошибка нашего бригадира заключалась в том, что он показал нам свой подарок. Коньяк тут же пошёл по рукам, «знатоки» цокали восхищённо языками и бросали на бутылку плотоядные взгляды. Всем сразу захотелось его попробовать, тем более зрело общее мнение, что Борису такая роскошь совершенно ни к чему, ведь наш предводитель был непьющим человеком. 

 

 Спрашивается, ну вот какое ваше собачье дело, как человек распорядится своим неожиданным презентом? Может быть, он хотел просто привезти коньяк домой, показать жене, удивить родственников, в конце концов, были же у него употребляющие алкоголь родственники? Но мы насели на него как стая терьеров на лисицу, и Боря сдался, отдав нам свою бутылку на «дегустацию». А что такое бутылка коньяка на троих матёрых алкоголиков, прошедших к тому же школу Белокурихи? Толян, я и Серёга Зуб «распатронили» эту несчастную бутылку за полчаса и в нас проснулись алчущие демоны, которые потребовали «продолжения банкета»! Посовещавшись с бесами, мы с Зубом «слиняли» в поселковый магазин за «добавкой». Там мы обнаружили неожиданно дешёвую водку. По всей вероятности она была «палёная», но нас это не остановило, и мы взяли три бутылки на «пробу». О, «проба» увенчалась полным успехом, вдобавок к ней присоединились грузины и за следующей «добавкой» побежал уже кто-то из них. Борис махнул на нас рукой, ибо мы были уже на работники, благо дело плавно продвигалось к вечеру, и всё старался «сагитировать» нас ехать по домам. 

 

 Наконец, после всех перипетий наша бригада оказалась на площади Калинина, где предстояла пересадка на метро. Пятница!.. Впереди маячили выходные дни, а потому я и Серёга решили выпить ещё, ну чисто символически - на посошок. Толян сказал – «я пас», а Боря предупредил нас, чтобы мы не спускались впоследствии в метро, а добирались бы домой наземными видами транспорта, благо их было предостаточно. «Странный совет!» - подумал я, пребывая в своём особом мире. Попрощавшись с бригадиром и Толяном, которые вскоре исчезли в преисподней метро, мы с товарищем зашли в магазин и купили закуску и бутылочку водочки. Литровую. Демоны одобрительно помалкивали. Пройдя через арку сталинского дома, мы уютно расположились на скамеечке в глубине большого двора, подальше от бдительных глаз старушек и общественников. Рядом находилась детская площадка с классическим «грибочком», но к вечеру стало подмораживать и мамаш с детишками на ней не наблюдалось. Разложив на скамеечке немудрящую закуску, состоящую из хлеба, сыра и колбасы, Зуб распечатал водку, и она весело забулькала по пластиковым стаканчикам. Это бульканье сливалось в унисон с весенней капелью, как бы намекая на то, что зима, по сути, закончилась, а впереди нас ожидало множество ласковых солнечных дней, каждый из которых будет наполнен невообразимым счастьем. Стояла ясная погода, и весь небосвод оказался усыпан блистающими звёздами. Состояние благодушной нирваны усиливалось пропорционально пустеющей бутылкой. (Этот эффект наблюдался визуально!) И тут мне стало так хорошо, что от переизбытка чувств я внезапно запел: 

 

 - «Как-то ранней весной, 

 Под таёжной звездой 

 Разговор повели засекреченный,

 И скрепил уговор старый вор Никанор,

 И бандит с погонялою Меченный». 

 

 Но Серёга неожиданно подхватил припев из «другой оперы»: 

 

 - «Один - серый, другой – белый, 

 Два весёлых гуся». 

 

 «Испортил такую хорошую песню» - неодобрительно решил я, но тут же подумал, что в этом известном произведении идёт речь о нас, ибо серый это Серёга, а белый, вне всякого сомнения – я. Типа Саша Белый, ведь у нас бригада!.. Ну, раз так, то всё правильно, всё чётко и мы грянули этот рефрен уже вместе:  

 

 - «Один - серый, другой – белый, 

 Два весёлых гуся». 

 

 Кажется, нам подпевали даже бесы, по крайней мере, я слышал их тонкие пронзительные голоса. «Добив» бутылку, мы, пошатываясь, побрели прочь со двора, который так гостеприимно принял нас в свои каменные объятия. Всё плыло как в тумане, а потому, когда в арке дома, в конце которой уже виднелась площадь Калинина, перед нами предстал человек и что-то спросил, Зуб дважды ударил его по лицу и тот упал. Что ему было нужно, может, он хотел закурить, узнать, как пройти в ближайшую библиотеку или ограбить явно подвыпивших мужиков? Для нас это навсегда осталось тайной, ибо Серый, как и я, не понял ни слова, а действовал рефлекторно, как и большинство бывших спортсменов в подобной ситуации. И вот станция метро «Заельцовская», где мы не успели даже спуститься на платформу, как на ступеньках спуска нас догнали два дюжих милиционера и потребовали остановиться. «Демоны, замаскировались проклятые!» - многоопытным взглядом определил я. 

 

 - Предъявите ваши документы! – произнёс один из бесов. 

 - Тебе чо надо, сучара? – холодно спросил я, в упор, рассматривая «рогатого». 

 - А, вот так, значит! – протянул несколько удивлённо второй страж, - ну тогда проследуйте за нами! 

 - Да ты чего, Руслан? – торопливо проговорил Серёга Зуб, и, обращаясь к милиционерам, добавил, - да вы не слушайте его, конец рабочей недели, устал человек, заговаривается. 

 - Вот и отдохнёт заодно, - сказал бес и повторил безапелляционно, - пройдёмте в отделение, там разберёмся!.. 

 

 «Отделением» этот нечистый назвал дежурную комнату милиции, существующую при каждой станции метрополитена, именно там мы и оказались. У Серёги при себе имелся паспорт, к тому же вёл он себя вполне корректно, в отличие от меня, а потому его вскоре отпустили, несмотря даже на сильный запах алкоголя. К чести Зуба следует сказать, что он пытался уговорить бесов выпустить и меня, клятвенно заверяя, что проводит меня до самого дома, но не тут-то было... Демоны хотели моей крови!.. «Ладно, посмотрим еще, чья возьмёт», - подумал я, хладнокровно оглядывая небольшое помещение. 

 

 - Ты кто, ты чо такой борзый? – довольно вежливо поинтересовался один из бесов. 

 - Что именно тебя интересует, волчара? – спокойно ответил я вопросом на вопрос. 

 Бесы переглянулись, как бы советуясь между собой, где же предел их терпения? А может, я вообще – псих, сбежавший из дурдома? Я ухмыльнулся, их клыкастые хари в этот момент явно выражали недоумение. 

 - Ну, хорошо, хотя бы фамилию свою можешь назвать? – несколько более робко, чем положено в сложившейся ситуации проговорил нечистый с погонами младшего лейтенанта. 

 «Тоже мне маскарад, они бы ещё Дедом Морозом и Снегурочкой вырядились, ладно рога кое-как прикрыли фуражками, да копыта-то не спрячешь, если только рук из карманов не вынимать - крутилось в это время у меня в голове, - да и хрен бы с ними!» 

 - Моя фамилия – Карелин, - сурово произнёс я, - вам это о чём-нибудь говорит? 

 Бесы явно пребывали в шоке, как их таких ещё «необстрелянных» выпустили из пекла, куда смотрело их непосредственное начальство? Дристуны несчастные!.. 

 - Кем же Вы Ему приходитесь? – проявив некоторую осведомлённость об истинной внешности легендарного спортсмена, спросил подавленный авторитетом бес. 

 - Братом я ему прихожусь, - насмешливо процедил я, - двоюродным. 

 

 Пусть теперь копают-пробивают сколько угодно. САМОГО-то вряд ли отважатся побеспокоить! САМ к тому времени был трёхкратным олимпийским чемпионом в категории до 130 кг (1988, 1992, 1996), девятикратным чемпионом мира (1989—1991, 1993—1995, 1997—1999), двенадцатикратным чемпионом Европы, а также знаменосцем сборной страны на открытии трёх Олимпийских игр 1988 — СССР, 1992 — СНГ, 1996 — России. Международной федерацией любительской борьбы Александр Карелин был назван величайшим борцом греко-римского стиля XX века. В 1999 году чемпиону поступило предложение провести бой по правилам смешанных единоборств с бойцом из Японии Акирой Маздой. Бой состоялся 20 февраля 1999 года в Токио. Карелин победил в этом поединке, используя свой знаменитый «обратный пояс», так как, по правилам боя, он должен был использовать только приёмы греко-римской борьбы. Мазде после поединка понадобилась помощь, для того чтобы идти, притом, что Карелин не нанёс ни одного удара в ходе боя. Кстати, нелишним будет упомянуть, что с того же 1999 года мой знаменитый земляк являлся депутатом Государственной думы РФ. Теперь немного о причинах того, почему я прикрылся таким человеком как щитом в своём противостоянии с бесами. Это было как наитие, экспромт, но возникла эта идея в моём искажённом алкоголем сознании не вдруг и не на пустом месте!.. 

 

 Дело в том, что Карелинский загородный особнячок находился недалеко от «избушки» Сергея Мозела. Буквально метрах в трёхстах, и нам неоднократно приходилось видеть его хозяина. Чаще всего мы встречали знаменитого спортсмена на утренней пробежке, когда шли с автобусной остановки на объект. Стокилограммовый великан неторопливо выполнял свой моцион, а за ним так же не спеша «трюхали» два амбала, почти не уступающие габаритами чемпиону, очевидно, его телохранители. 

 - Что же ты не здороваешься? – дружно прикалывали мы Серёгу Зубарева, когда три богатыря, разминувшись с нами, отбегали на некоторое расстояние. 

 

 А всё потому, что Зуб в своё время учился в Новосибирском электротехническом институте (НЭТИ), при нём же находилась секция Греко-римской борьбы, где и тренировался наш будущий коллега. Тренером в секции был Виктор Кузнецов, известный впоследствии всему миру как наставник прославленного чемпиона Карелина. Сам Александр пришёл в секцию, будучи 13-летним подростком, в то время как Серёга учился уже на первом курсе института. Из этого понятно, что пути этих людей поначалу пересекались редко. Но уже через три года после начала занятий подросток выполнил норматив Мастера спорта СССР, а в 1985 году Карелин стал чемпионом мира среди молодёжи и мастером спорта международного класса. Серёга же за стаканом-другим водочки ещё в бытность нашей жизни в Белокурихе, рассказывал, что он был одним из тех, на ком будущий чемпион оттачивал в поединках своё мастерство. 

 - И что ты ни разу не уложил его на лопатки? – с замиранием сердца спрашивал чей-то голос. 

 Зуб скромно улыбался, а потом отвечал как бы нехотя: 

 - Но почему же? В первое время достаточно часто укладывал. А потом Сашка «забурел» и стал в натуре – непобедим. Правда и занимался он с полной самоотдачей, не то, что я. Мне надо было и с девками поелозить, и «бухнуть» тайком от тренера. В общем, мой уровень - КМС, так при мне и остался. 

 - А что это? – спрашивал какой-нибудь несведущий в спорте товарищ. 

 - Кандидат в мастера спорта, - с некоторой долей грусти отвечал Зуб. 

 Кроме того, у нас на объекте висел рекламный плакат, где Карелин призывал голосовать за избирательный блок Единство - новую партию, появившуюся на политическом небосклоне нашей страны и ставшей прообразом Единой России. Плакат тоже повесил Серёга, что стало поводом для новых шуток с нашей стороны, но Зуб и бровью не повёл в ответ. Кремень-человечище!.. 

 

 Видимо вся эта мозаика образов подсознания и сложилась в такой причудливый стиль поведения, который я продемонстрировал в тот злополучный вечер. Анализируя же впоследствии на трезвую голову некоторую робость милиционеров, я хочу сказать несколько слов в их оправдание. Ведь они не были ментами старой советской школы, которых не вот-то чем удивишь и тем более напугаешь, а всего лишь молодыми людьми, окончившими школу милиции в период правления Ельцина. Это именно то время, которое впоследствии назовут «лихими девяностыми», где правил бал беспредел и самый отмороженный криминал. Да что там, в том же 2000 году, о котором сейчас идёт речь, в нашем городе на разъезде Иня состоялся расстрел криминального авторитета, который проезжал там на своём джипе. Подкараулив жертву, убийцы изрешетили его внедорожник автоматными очередями. Никаких шансов уцелеть у бедняги не имелось. Просто эхо криминальной войны! Передел сфер влияния, который всё ещё продолжался кое-где на периферии, в то время как в обеих столицах уже почти не стреляли. Понятно, что воспитанные лихолетьем молодые слуги закона на нищенской зарплате старались не входить в конфликт с сильными мира сего. Лучше сначала узнать точно с кем имеешь дело, чтобы впоследствии не было проблем. Это только в дешёвом «вестерне» под названием «Улицы разбитых фонарей», который появился на телеэкранах страны в 1998 году, молодые сыскари бомжеватого вида в стрёмных китайских пуховиках отлавливали «самый цвет» преступного мира. Редкая шняга, но народу нравится!.. 

 

 Итак, сознание моё постоянно «плыло», стены помещения «зыбились», а фантасмагория с участием бесов продолжалась. Правда, по ходу действия, в ней появились, вдруг, новые персонажи. «Проклятый коньяк!» - в сердцах подумал я, не в силах остановить это безумие, когда дверь внезапно распахнулась, и в комнату ввалилось ещё три «человека». Два беса в уже привычном обмундировании служителей правопорядка ввели самого настоящего Вельзевула. Он появился в расстёгнутом настежь суконном бушлате чёрного цвета с оборванными частично пуговицами, и блуждающий взгляд его тёмно-карих, почти чёрных  глаз, с неестественно расширенными зрачками, зело дик был и страшен. Голову этого молодца венчала всклокоченная шевелюра, а на лице явственно виднелись свежие кровоподтёки. Встретившись со мной взглядом, он зарычал, и мы почти одновременно кинулись в атаку. О, с каким остервенением мы «физдили» друг друга по физиономии, к нам даже долгое время не решались подступиться, чтобы разнять и тесное пространство «дежурки» было полностью занято. Нами!.. Наконец, когда борьба перешла в партер и я, оседлав противника, стал колотить его затылком о пластилиновый пол, который с каждым ударом прогибался всё больше, меня, навалившись всей бесовской «шарой», скрутили и кинули в клетку. 

 

Небольшое помещение дежурного отделения не предполагало наличие просторной клетки, которую я даже и не заметил поначалу, до тех пор, пока не очутился за её решёткой. О, в клетке было можно только стоять, и навряд ли в ней мог поместиться хоть ещё один человек, по крайней мере, моих габаритов, разве что если вместо меня посадить туда каких-нибудь двоих доходяг. Очевидно, имелась она как раз вот для такого «экстренного» случая. Теперь помимо прутьев решётки меня отделяло от Вельзевула некое пространство, на котором, отгородив нас, друг от друга, орудовала группа широкоплечих бесов. Тем не менее «чёрный человек», которого они обыскивали, не обращая внимания на всю эту мышиную возню вокруг него, всё порывался обернуться и посмотреть в мою сторону. Откуда такая взаимная вспышка ненависти и всплеск неконтролируемой агрессии? Ну, у меня понятно, крышу сносит от многочисленных возлияний во славу Бахуса, а с ним что такое? И тут меня осенило – «Ба! Да это тот самый кент из подворотни, которому перепало от Серёги!» Пока это была лишь догадка, поскольку рассмотреть я в тусклом свете на месте происшествия особо ничего не успел – уж очень быстро Зуб сработал своими «корявками». А потерпевший, значит, меня запомнил, что называется – «срисовал»! Я невольно позавидовал памяти незнакомца, с таким фотографическим даром только на таможне работать или в разведке. Ага, с Вельзевулом покончили, теперь бесы, поглядывая в мою сторону, «перетирают» за мою особу. «Брат Карелина, пусть и двоюродный, - соображал я про себя, - должны выпустить восвояси, подруга моя, наверное, ужин сварганила, ждёт!..» 

 

 Затосковав по дому, я несколько отвлёкся, прикрыв глаза, а когда открыл их, то встретил полный ненависти взгляд Вельзевула, который уже стоял возле клетки, рассматривая меня в упор, воспользовавшись разгильдяйством или полным попустительством бесов. 

 - Ах, ты тварь! – заорал я, и яростно ударил кулаком его в висок, прямо сквозь прутья решётки, благо расстояние между ними было достаточно широко. 

 «Чёрный человек» покачнулся и стал заваливаться на пол. Подскочившие бесы подняли и усадили его на стул подальше от клетки. Видимо, это небольшое происшествие переполнило чашу терпения «рогатых» и определило мою участь. Замок щёлкнул, и решётчатая дверь узилища распахнулась. 

 - Выходи, - потребовал один из демонов, в то время как остальные напряжённо следили за мной, - поедешь в вытрезвитель. 

 - Зря ты так, - тяжко произнёс я, - смотри, пожалеешь, да поздно будет!.. 

 - Ты нам угрожаешь? – деланно удивился бес в чине старшего лейтенанта. 

 - А ты сам-то как считаешь? - гордо ухмыльнулся я, и с удовольствием прибавил несколько слов непечатно. 

 

 Надо отдать должное тем ментам, никто из них даже не пытался меня ударить или хоть как-то оскорбить. Очевидно, что по причинам, о которых я уже говорил несколько выше. Настоящая фантасмагория, сон наяву, ей-Богу!.. Ничего подобного не могло произойти ни в советское время, ни тем более в современной нам модели государственного устройства с развитыми силовыми и общественными структурами. 

 

 Ну а в вытрезвителе, куда меня вскоре доставили, начался форменный цирк. В ходе очередного обыска, особенно тщательному осмотру подверглась моя сумка, в которой я носил на работу обед, и там, помимо пустого контейнера из-под еды, был обнаружен полиэтиленовый мешочек с белым порошком. 

 - Что это? – спросил меня дежурный офицер, ибо зрение моё несколько пришло в норму, и я перестал видеть копыта вместо пальцев рук и рога, выпирающие из-под фуражки. 

 - Шпатлёвка, - равнодушно ответил я, не ожидая подвоха в этом невинном вопросе. 

 

 О, это неистребимое желание русского человека вынести что-нибудь с места работы «для дома, для семьи». Каждый прёт, что может, проносят через проходные многочисленных заводов и фабрик, спрятав под одеждой или кидают через заборы, ограждающие территории предприятий. Армия «несунов» как называли эту категорию лиц в сатирическом журнале «Крокодил» весьма многочисленна и воистину неистребима. И я не оказался в этом смысле исключением из правил – таскал домой понемногу материалы с объекта в надежде «забабахать» себе в скором времени ремонт «не хуже, чем у Мозела». А с чего он должен быть хуже, если стройматериалы те же и руки мои «работящие» - вот! 

 

 - А я думаю, что это гексоген, - прервал ход моих мыслей о предстоящем ремонте мент. Сейчас мы снимем с тебя отпечатки пальцев. А порошок этот отправим на анализ в лабораторию. 

 - Я смотрю, вы тут вконец оборзели, - заметил я с нескрываемой досадой. 

 - Вот соответствующее постановление, - спокойно отреагировал на моё замечание офицер. В связи с проведением операции «Вихрь-антитеррор» имеем полное право, можешь ознакомиться с копией документа. 

 - Не надо, - поморщился я. 

 

 Как говорится – не было нужды, ибо знаменитая антитеррористическая операция длилась уже полгода после серии взрывов жилых домов произошедших в сентябре 1999 года в российских городах Буйнакске, Москве и Волгодонске. В результате терактов 307 человек погибли, более 1700 человек получили ранения различной степени тяжести или пострадали в той или иной мере. Мне «откатали пальчики» и, лишив верхней одежды, как это принято в подобных заведениях, препроводили в камеру. Там на деревянных топчанах уютно расположились алкаши, которым не повезло начало «уик-энда» встретить в медвытрезвителе, впрочем, как и мне. 

 

 Среди ночи я проснулся. Было душно, от выпитого накануне «горели шланги», хотелось пить и курить, чего больше – непонятно. Я подошёл к двери и забарабанил по её жестяному покрытию. Со стороны коридора – тишина, лишь у нас в камере зашевелились под простынями алкоголики. Ах, так!.. Ну, погодите же у меня!.. Я начал пинать дверь босыми ногами, и, несмотря на это обстоятельство, на её поверхности вскоре стали появляться заметные вмятины. Разгорячившись, я нанёс пару ударов ногой в прыжке, чем окончательно разбудил всю камеру. 

 

- Эй, ты чего? – донеслось с ближайшего топчана, - дай поспать, чего разбуянился? 

  - Действительно безобразие, - осуждающе произнёс голос из дальнего угла. 

 - А ну засохли, сморчки! – рявкнул я, моментально воспламенившись и, подскочив к ближайшему топчану, сунул под нос его владельцу свой почтенный кулак. 

 Слегка ткнув им недовольного моим поведением мужика в подбородок, я зло проговорил: 

 - Ещё есть вопросы? (Мужик отчаянно замотал головой) А я, оглядывая комнату  и съёжившихся под простынями клиентов вытрезвителя, добавил в сердцах: 

 - Нет, ну каждая гнида мечтает стать вошью!.. 

 После этого у нас в камере воцарилась настоящая демократия, все заткнулись, и я продолжил штурм двери. 

 Заслышав шаги по коридору, я перестал колотить ногами и спокойно ждал. Дверь мне открыл молодой сержант с вполне человеческим лицом. 

 - Что шумишь? – довольно доброжелательно спросил он. В туалет вывести? Пошли! 

 - Туда тоже можно, - благосклонно кивнул я, выходя в коридор. 

 Посетив уборную, я попросил стакан воды и закурить. И ни в чём не получил отказа, просто удивительный сержант мне попался в ту ночь. Я даже совершил телефонный звонок домой, чтобы успокоить Марию. До утра сержант ещё пару раз выводил меня из камеры покурить, и всякий раз добродушно улыбался при этом, бывают же такие белые вороны среди привычного воронья!.. 

 

 Но на утро меня ждал сюрприз. В восемь стали выводить потихоньку из камер, составляли протоколы и отпускали народ на свободу, к семьям, домашнему уюту, телевизору и главное – к возможности похмелиться. Только двух человек «тормознули» в застенках вытрезвителя – меня и Вельзевула, который, как оказалось, провёл ночь в соседней камере. Вскоре за нами пришла машина и нас доставили в Калининское РОВД. Пока нас транспортировали, мы хмуро посматривали друг на друга, припоминая вчерашнюю безобразную драку, но никакой агрессии при этом не случилось. Видимо причина её перегорела вместе с алкоголем в печени и была выведена своевременно через почки. 

 

 В одном из  кабинетов РОВД меня встретил «целый» майор. Лицо его было сурово и непроницаемо. По убелённым сединами вискам и глубоким морщинам, избороздившим его лоб, я догадался, что имею дело с представителем ментовской ещё советской школы и что он – «крепкий орешек», не чета тем «бесам» из метрополитена. 

 

 «На тебе, мышиный туз, 

 Был майорский макинтош, 

 И с кокардою картуз - 

 Но на НИХ ты не похож»! ... 

 

 Так переиначил я про себя популярную песню и уселся на предложенный майором стул. Допрос начался и продлился не менее часа. Вот не жаль человеку субботнего времени! Мне был зачитан протокол, содержание которого сводилось к тому, что, будучи задержанным в состоянии алкогольного опьянения, я угрожал физической расправой работникам милиции и нецензурно выражался. Ничего из этого я отрицать не стал, тонко намекнув, что от угроз до реального воплощения озвученного вслух, но в запальчивости, большой путь, и что мне нельзя инкриминировать лишь намерения, которые при известных условиях лишь пустое сотрясение воздуха. Кроме того тут же выяснилось, что я не имею никого отношения к знаменитому спортсмену Карелину, и назвался вчера чужой фамилией. На трезвую голову уже не хотелось настаивать на этой версии, мало того мне показалось это несолидным. В натуре - ребячество, детский сад, просто Лев Троцкий-Бронштейн какой-то!.. 

 

 Назвав свои истинные анкетные данные, я рассчитывал, что майор, составив «правильный» протокол успокоится и уже отпустит меня домой, но не тут-то было! После допроса меня поместили в «нулёвку» ожидать своей участи, по истечении некоторого времени туда попал и Вельзевул, и мы приветствовали друг друга уже как хорошие знакомые. Народу прибывало, и вскоре «нулёвка» напоминала чем-то консервную банку с килькой, вероятно - плотностью посадки. «Промурыжив» нас несколько часов, нам, вдруг, объявили, что в понедельник состоится суд, а пока мы помещаемся в изолятор временного содержания. «Прощай выходные и здравствуй ИВС, ну что за хрень-то такая? - тоскливо перекликались мысли в моей голове, - а на свободе бы я уже сходил за пивком и сидел дома у телевизора, какая благодать! Воистину, что имеем – не храним, а потеряем – плачем». Вскоре подошёл автозак и нас всех повезли в изолятор. А там уже тюремные порядки и очередной обыск, но какой! – самый настоящий «шмон». Раздетые донага, мы попали в руки женщин-контролёров, надо сказать довольно симпатичных, которые, следуя инструкции, заглянули во все естественные отверстия, предусмотренные природой в наших телах. В мире существует великое множество различных специальностей. Есть, например, «такая профессия Родину защищать», а случается и такая – в дупла заглядывать, хотя упомянутый специалист не дятел и даже не проктолог. После «шмона» нам позволили одеться и препроводили по камерам, которые располагались в подвале изолятора. 

 

Мы с Вельзевулом попали в пустое помещение площадью примерно в 15 кв. м. с маленьким, густо зарешёченным окошком под самым потолком. Стены камеры были покрыты нанесённым из шланга бетоном, этакой своеобразной декоративной штукатуркой, в просторечии именуемой «тюремной шубой». Никаких шконок, ни умывальника, ни параши предусмотрено не было, а был дощатый помост почти полутораметровой высоты, на который вели три широкие ступени. Внизу между помостом и дверями камеры было голое пространство цементного пола. Что за чудеса – камера без отхожего места, скажете вы, так не бывает!.. На это я замечу несколько невпопад – каков стол, таков и стул. За два дня, проведённых в ИВС нас не кормили, потому что в выходные дни некому было поставить нас на довольствие. Железная логика! А вместо этого получали мы в день по чайнику остывшего кипятка и это всё, обстановка и режим спартанский, никаких излишеств. Впрочем, желающие посетить уборную, стуком в дверь вызывали дежурного и отправлялись по назначению. Ужасно хотелось курить, но, во-первых, было не положено, а во-вторых, сигареты оказались изъяты вместе с остальным содержимым наших карманов, как мы надеялись – временно!.. Но суровая судьба внезапно смилостивилась и послала нам одного хорошего человека. 

 

 Был субботний вечер, за окошком давно уже погасли последние солнечные лучи. Мы сидели с Вельзевулом на помосте и «философствовали», пытаясь убить время. Кстати, по-настоящему его звали Максимом, и он работал хирургом в Горбольнице. Как выяснилось, ни в какой арке он нам не встречался и Зуб, соответственно, его не бил. 

 - Чего же ты на меня кинулся? – искренне удивился я. 

 Он покачал головой: 

 - Ты кинулся первым. Видел бы ты свои бешеные глаза при этом, да я просто защищал свою жизнь. 

 - А физиономию кто тебе разбил? 

 - Так «мусора» и разбили, не захотел, понимаешь, с ними «проследовать». Слово за слово и «понеслось». Как говорится, нашла коса на камень. 

 Тут Максим рассмеялся и добавил: 

 - Я ведь не отличаюсь большим терпением! 

 - Это точно! – хмыкнул я, вспоминая хлёсткие удары, которыми мы осыпали друг друга при первой встрече. 

 В это время послышался лязг засова, дверь раскрылась, и в камеру вошёл некий человек. 

 - Здравствуйте, уважаемые, - произнёс он и представился, - меня зовут Набоча. 

 

 Дверь за ним со скрипом закрылась, громыхнул засов, и воцарилась тишина, во время которой мы рассматривали этого человека. Новый сокамерник был худ, но на доходягу похож не был, наоборот, держался он уверенно, и чувствовалась в нём какая-то скрытая сила. 

 - Здорово, Набоча, - сказал в ответ Максим и добавил, похлопав ладонью по помосту, - поднимайся к нам, бродяга. 

 - Благодарю, - серьёзно произнёс новый «постоялец», не торопясь, совершил восхождение по ступеням и расположился на широких досках помоста, меж которыми чернели кинжальные щели. 

 Он повёл носом и хитро прищурился: 

 - А табаком даже и не пахнет. Принципиально не курите или просто нечего? 

 - А почему тебя это интересует? – мрачно ответил я вопросом на вопрос, ибо шутить на эту тему, был не расположен. 

 - Угостить хочу вас сигаретами, если не возражаете, - откликнулся, улыбаясь, арестант. 

 Даже страшно подумать в каком месте он смог уберечь от тотального «шмона» свою «нычку». Тем не менее, измученный никотиновым «голодом» Макс ответил несколько поспешнее, чем это предписывали правила хорошего тона: 

 - Не возражаем!.. 

 

 Пришелец снял с себя тёплую стёганую куртку и, вывернув её наизнанку, стал аккуратно отрывать с края полы подкладку. Мы заинтересованно наблюдали за его действиями. Шутка ли для курящего человека почти сутки без никотина! 

 - У меня в кармане куртки дыра, - пояснил Набоча, продолжая свои манипуляции с подкладкой, - удалось протолкнуть в неё пачку сигарет, почти полную. Повезло, конечно. Баб-контролёров не было, то ли «пересменок» у них как раз случился, то ли отпустили их на выходные – не знаю. Они бы не проморгали «нычку», профессионалки, ёпть их за ногу. А дежурный, кто меня принимал, особо и не усердствовал, по фигу ему всё.  

 - Ты прямо профессор, - подозрительно заметил я, - и про баб-контролёров знаешь, хотя и не видел, откуда? 

 Оторвавшись на секунду от своего занятия, он взглянул мне в глаза, потом, лукаво усмехнувшись, произнёс: 

 - Да я тут не впервой, загребают время от времени. Не мы такие, жизнь такая, так что порядки здешние мне знакомы, хотя именно в этой камере мне ещё не доводилось бывать. 

 

Наконец-то бродяга извлёк на свет Божий помятую пачку «Примы» и мы облегчённо вздохнули, видимо до последнего момента опасаясь, что всё это морок и наваждение. 

 - Спичек вот нет, не успел «сховать», - проговорил спокойно Набоча, - ну да не беда, пацаны, добудем огонь, век свободы не видать. 

 С этими словами он вырвал из-под подкладки своей куртки кусочек ваты и с торжеством показал его нам. 

 - И чо? – в недоумении уставившись на «хлопковый цветок», спросил Максим. 

 - А вот подсадите меня до лампочки, - ткнув рукой в направлении единственного источника освещения, - отвечал наш сокамерник. Тогда узнаете. 

 

 Надо сказать, что электрическая лампочка располагалась в небольшой нише под самым потолком и была забрана проволочной сеткой. Дружно сойдя с помоста, мы подошли к двери, над которой горела лампа и вместе с Максом подняли нашего камерного Прометея как можно выше. Ведь он подобно герою мифа обещал подарить огонь людям!..  «Прометей» начал манипулировать пальцами, пытаясь оторвать приколоченную сетку. Сверху сыпалась штукатурка, но мы стоически терпели эти мелкие неудобства. После того, как нашему товарищу удалось «разобраться» с сеткой, он положил кусочек ваты на лампочку и сказал: 

 - Поставьте меня, пожалуйста, на пол. Теперь нужно подождать немного. 

 Вернувшись на помост, мы несколько томительных минут ожидали, ведь судя по яркости освещения, лампа была небольшой мощности, не более ста ватт. И «чудо» свершилось! Мы увидели тонкую струйку дыма, возникшую в ореоле источника освещения. Радостные кинулись мы вниз по ступеням и уже привычно вознесли Набочу к потолку. Вскоре, раскочегарив от тлеющей ваты сигарету, мы блаженно курили, жадно поглощая никотин, которого нам так недоставало всё это время. Ай, да Набоча, молодец бродяга!.. 

 

 Свет в камере ночью не гасили, но, всё же, повинуясь каким-то своим биологическим часам, из щелей помоста, на котором мы мирно спали, хлынули на нас в атаку какие-то чёрные жуки. Кусались они преотменно, спать было решительно невозможно, и мы коротали время до утра в разговорах и перекурах. 

 - Днём отоспимся, - заметил многоопытный Набоча, - днём эта зараза не показывается. 

 - Чо за жуки такие? – спросил я. Никогда такую мразь не видел!.. 

 - Хрен знает, - пожал плечами арестант. Но ты прав, вши, клопы – обычное дело, особенно где-нибудь на пересылках, но чтоб такие жуки, только здесь в ИВС и видел, специально, что ли их здесь развели, падлы?.. Чтобы жизнь нам мёдом не казалась, а? 

 - Чего же их не травят? – возмущённо проговорил Максим, яростно почёсываясь после многочисленных укусов насекомых. 

 - Как же не травят? – удивился Набоча. Всё как положено по инструкции, проводятся плановые дезинсекции. Только это слабо помогает, стены-то видел какие?  

 Я уже упоминал, что стены нашей камеры были покрыты специальной рельефной «шубой». Она психически подавляет человека, делая его жизнь в тюрьме еще более невыносимой: стены колючие, ни прислониться, ни провести ладонью...

 - По официальной версии, - просвещал нас опытный урка, - «шуба» существует для того, чтобы заключенные не писали на стенах, еще одна версия - чтобы не покончили жизнь самоубийством, разбив голову о стену. Но ни того, ни другого предназначения «шуба» не выполняет. Зато в камерах с «шубой» никакая дезинсекция не уничтожит полностью насекомых - клопов, пауков, мокриц и т.п. В нашем случае это жуки.  

 

 А в воскресенье под вечер к нам в камеру подселили новых «пассажиров». И каких!.. Пять грязных, зачуханых донельзя азиатов. От них смердело как из выгребной ямы. Во время, какого рейда, на какой помойке их отловили, в каких целях? Может, за нарушение паспортного режима или отсутствие визы, ибо по виду они напоминали гастарбайтеров из Таджикистана. Даже не поздоровавшись, они ринулись, было к нам на помост, но Набоча, приподнявшись, столкнул вниз самого ретивого и сказал строго: 

 - А ну осади назад! Куда прёшь, орда? 

 И впрямь места на всех было бы слишком мало, да и зачем нам сдалось такое соседство? Азиаты, используя своё численное преимущество и разразившись негодующе-гортанными выкриками, попробовали взять помост приступом. Но не таких напали, мы с Максимом, «встав на защиту границ», начали «гасить орду», входя в раж и свирепея с каждым нанесённым ударом. Прекрасная разминка для тех, кто засиделся в тесной камере!.. 

 Итак, сохранив «статус кво», мы лениво возлежали на досках помоста, а внизу,  на цементном полу тихонько копошились побитые азиатские «гастролёры», устраиваясь на ночлег, и временами почёсываясь, то ли от полученной взбучки, то ли от укусов насекомых. 

 

 Утром понедельника нас троих вывели из подвала во внутренний двор изолятора, где стоял автозак с гостеприимно распахнутой дверью. Тут же уже находилась группа готовых к отправке задержанных из других камер и нас всех вместе «загрузили» в машину. Хлопнула дверь, и люди очутились в кромешной темноте. Заработал двигатель и автозак, набирая ход, тронулся в путь. Вскоре мы были доставлены в здание Калининского районного суда. Разбирательство шло долго, кого-то осудили на исполнение общественно-полезных работ, кого-то приговорили к реальному сроку, но я, к своему удивлению, отделался лёгким административным взысканием, а именно – штрафом. Вот так нестандартно прошли для меня выходные дни, которые я ведь мог провести примитивно – с пивом у телевизора, но жизнь подкинула мне сюрприз с мордобоем, приключениями и даже заключением в изоляторе. Будет, что вспомнить на свалке!.. 

 

 Надо ли говорить, что на работу в тот день я не поехал, а устроил себе праздник под названием – «Рандеву». Так называла мои «посиделки» на кухне моя подруга Мария, которая была наслышана о знаменитом кафе с подобным названием. По приобретённой там привычке, я иной раз покупал пиво, водку и сиживал за кухонным столом, доходя до определённой кондиции. Магнитофон в это время прокручивал записи Ивана Кучина, Кати Огонёк и конечно - Михаила Круга, всё то, что мы так привыкли слушать в Белокурихе. Утопая в сизом сигаретном тумане, я вновь слышал знакомые слова, находясь уже в каком-то сумеречном, пограничном состоянии Души и сознания: 

  

 «Владимирский централ (Ветер северный)

 Этапом из Твери (Зла немеренно)

 Лежит на сердце тяжкий груз

 Владимирский централ (Ветер северный)

 Когда я банковал (Жизнь разменяна)

 Но не очко обычно губит.

 А к одиннадцати туз». 

 

 А Борис приобрёл машину. Ею оказалась та самая Toyota Sprinter, в которой приезжал на объект представитель заказчика Степаныч. О, мы всей бригадой оценили комфортабельность её салона, это была не жизнь, а просто какая-то автоидиллия! Тогда в начале 2000-х ещё не было таких сумасшедших «пробок» и мы наслаждались скоростью. Ну, примерно как в песне: 

 

 «Наши лица ветром скорость обжигает, 

 Мчится нам навстречу трека полотно». 

 

 Помимо экономии времени на дорогу от дома до работы и обратно, я оценил и новые возможности транспортировки стройматериалов в багажнике автомобиля. Объёмы их всё возрастали и вскоре у меня на балконе квартиры, закипело строительство. Готовый балкон напоминал каюту парусного фрегата. Половая рейка, а также евровагонка на стенах и даже потолке – всё было самого отменного качества, категории «люкс» с объекта Мозела, а как иначе? Сам бы я этот воз вряд ли потянул, жаба задавила бы, а тут такая халява!.. Единственно, я потратился на установку готовых деревянных рам со стёклами. Лак для дерева, жесть для карнизов, герметик и минеральная вата для утепления «каюты» - всё было «добыто» на объекте и я нисколько не считал это зазорным. Ибо – делиться надо! А тонкую аллегорию рассуждений о праве собственности я вижу в изречении поэта и с ним полностью согласен: 

 

 «Возвыся голову, мечу сказало злато:

  — «Я всё возьму за звонкий свой металл».

  — «Напрасный труд, давно всё мною взято», —

  Со скромностью меч злату отвечал». 

 

 Как сновидение промелькнуло короткое сибирское лето, и как всегда наступила осень. В ноябре, через год с небольшим после начала работ, наша бригада покинула «избушку» Мозела в связи с завершением оных и оказалась на новом объекте. Фирма «Экострой» в числе нескольких строительных компаний получила тендер на реставрацию гостиницы «Новосибирск». О, это легендарное здание подобно падающей башне из итальянского города Пиза. Возведённый в советское время по тогдашним меркам «небоскрёб», высотой в двадцать один этаж, неожиданно дал усадку в фундаменте и немного накренился вправо. На взгляд со стороны – почти незаметно, но скандал был грандиозный! Несколько лет объект, построенный в основном руками заключённых, простоял «замороженным», но всё же впоследствии было принято решение пустить его в эксплуатацию. И как показало время – это оказалось правильным решением, ибо стоит эта гостиница до сих пор, там, где её и возвели на Вокзальной магистрали 1, правда, название уже имеет другое, но не суть важно. Кстати, именно из её окон можно заметить, что здание железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный, построенное в начале прошлого века, действительно напоминает паровоз, как это и утверждают туристические путеводители. Суть же реставрации гостиницы была такова -  внутри ломались все кирпичные стены номеров, а сами номера перестраивались при помощи новых строительных технологий. Новые стены должны возводиться в виде каркаса из профиля, на который с двух сторон прикреплялись «саморезами» листы гипсоволокна. Чтобы повысить звукоизоляцию пустота между листами заполнялась минеральной ватой. Кстати пол из мраморной крошки на этажах гостиницы должен быть заменён в процессе работ на «насыпной» пол из гравия, покрытый теми же листами гипсоволокна. Таким образом, после выноса сотен тонн кирпича и мрамора, гостиница существенно «теряла» в весе и обретала более комфортные номера для проживающих. 

 

 Когда мы «въехали» со своим инструментом на восьмой этаж гостиницы, нашему взору предстало обширное открытое пространство, в котором уже были снесены стены и убран строительный мусор. Но на некоторых этажах гостиницы всё ещё стоял грохот, это бригады «терминаторов» продолжали ломать кирпичные стены и расковыривать перфораторами мраморный пол. Начался подъём строительных материалов, в основном – профиля и листов гипсоволокна, а также разметка будущих номеров и коридора по утверждённому плану. Как-то к нам на этаж пришёл Антон по прозвищу Финн – наш старинный знакомец. Директор фирмы назначил его прорабом на этом объекте и Финн начал говорить о ближайших планах руководства, о сроках строительства, и о задержках с доставкой специального калиброванного гравия из Москвы для «насыпных» полов. Помимо прочего он упомянул, что в некоторых бригадах намечался разброд и попытки работать в состоянии алкогольного опьянения, но всё это безобразие было пресечено на корню, а виновные в «неспортивном» поведении уволены. И это нам говорит наш товарищ по Белокурихе? Уму непостижимо, что делает с человеком даже призрак власти! 

 - А ты слышал, - вмешался Серёга Зуб, - что в подвальном помещении при сносе стены обнаружен замурованный скелет? Говорят, что заключённые таким образом избавились от своего прораба. 

 - Мне уже четвёртый человек рассказывает эту байку, - махнул рукой Финн и прибавил, - придумали бы уже чего-нибудь новенькое!.. 

 

 Путешествие после работы домой в иномарке с непьющим водителем почему-то неизменно будили в нас дремучие инстинкты. Наверное, это был синдром Белокурихи. В дорогу, как правило, мы покупали водку, пиво и пакет горячих беляшей. Помню, как однажды, когда стояли трескучие крещенские морозы уже наступившего нового тысячелетия, Боря так и не смог завести свою колымагу. Удручённые этим обстоятельством мы дружною толпой толкали автомобиль по гостиничной стоянке, пытаясь завести его с «толкача». С нас уже валил пар как с лошадей, но двигатель «Тойоты» явно впал в коматозное состояние и не желал «просыпаться». Нам тогда было невдомёк, что машину с автоматической коробкой передач не заводят с «толкача»!.. Измученные неудачными попытками уехать домой с привычным комфортом, мы затарившись «провиантом», двинулись в сторону железнодорожного вокзала. Последняя надежда это «электричка», прости нам наше недавнее высокомерие и пусти нас в своё лоно. А Борина машина так и осталась стоять перед зданием гостиницы как памятник чуду вражеской техники побеждённой сибирскими морозами. 

 

Разместившись в уютном, жарко прогретом вагоне «электрички» мы размякли душевно, а выпивка и закуска, разложенная тут же на вагонном сидении, добавила нам жизненных сил и оптимизма. И всё-таки жизнь хороша!.. За окном мелькали столбы, стоящие вдоль железнодорожной насыпи, а за ними проплывали в перспективе огни большого города. 

 - А знаете, как называется конечная станция этой «электрички»? – спросил, вдруг, Андрей, глядя под перестук колёс в окно поезда. 

 Окружающие переглянулись и пожали плечами, что, вероятно, означало – да какая разница, главное, что едем по направлению к дому. 

 - Мурлыткино, - не дождавшись ответа, с воодушевлением проговорил Андрей, - а как должно быть славно там живётся! Бросить бы всю эту суету и махнуть в Мурлыткино, а? 

 - Хорошо там, где нас нет, - не преминул заметить маленький Саня. 

 После этого шум и гам нашей компании внезапно стих и на какое-то время воцарилась тишина, прерываемая только стуком колёс. 

 

 Вот и настала весна. Казалось бы, всю нескончаемо-долгую зиму ждёшь её прихода, ёжась, порой под порывами ледяного ветра, но появляется она всегда незримо и застаёт врасплох. Просто однажды утром ты замечаешь, что и снега-то почти не осталось, и на деревьях набухли почки, готовые взорваться первой листвой и солнце гуляет по небосводу, одаривая всех без разбора каким-то особенным светом. Благодаря этому прикосновению солнечных лучей, человек, внезапно очнувшись от зимней спячки и глядя на новый мир изумлёнными глазами, начинает испытывать радость от самых простых вещей. Тихое дуновение ветерка, разноголосье птиц и цокот каблуков по асфальту девушек, нарядившихся в свои лучшие одежды. Да, это весна, чуваки!.. 

 

 В начале мая 2001 года мы закончили гостиничную «эпопею» и нас перебросили на новый объект. Это, как и в случае с Мозелом, оказался коттедж, расположенный в одном из посёлков для новых российских элит. Господин Чесноков – новый заказчик строительных услуг нашей строительной компании, был сыном коммерческого директора треста «Якуталмаз», переименованного три года назад в акционерную компанию «АЛРОСА». Когда у него заканчивались деньги на строительство, что было неудивительно при расценках такой респектабельной компании как «Экострой», он просил повременить и кратко сообщал руководству компании, что едет к папе. Это означало, что деньги скоро будут. А вообще, Чесноков был человеком простым, прямодушным и вежливым в обращении с работягами. Респект ему за это! Из причуд характера этого индивидуума можно, пожалуй, упомянуть одну, его недостроенную «избушку» охраняло некое частное агентство, и на объекте всегда находился человек в камуфляже с автоматом. Конечно, это можно было принять как гримасу того времени или же, как эхо криминальной войны, своеобразный привет из 90-х. Трёхэтажный коттедж из кирпича был покрыт снаружи фасадной штукатуркой песочного цвета и напоминал рыцарский замок средних размеров. Пошла стандартная процедура отделки – заливка стяжек на пол, шпаклёвка стен, монтаж потолков, оконных откосов и коробов под различные коммуникации. 

 

 А в середине июня у меня случился день рождения, который мы решили отметить на объекте. Чесноков не возражал по этому поводу, и даже разрешил воспользоваться нам своим мангалом, стоящим во дворе. Дома я замариновал шашлыков и утром, вместе с остальной провизией для «пикника», погрузил их в багажник Бориной машины. В три часа пополудни работы на объекте были свёрнуты и мы с бригадиром поехали за пивом, ибо, что может быть лучше этого напитка в погожий летний денёчек? Правильно - только пиво с водкой, без которой оно (пиво) только «деньги на ветер». Оставшиеся на объекте парни занялись мангалом и «сервировкой» стола. Стол, за которым мы обычно обедали, был установлен во дворе под липами. Сколоченный нами из бруска и досок, он вместо скатерти был накрыт куском полиэтилена. Рядом с ним имелись такие же самодельные скамейки. 

 

После работы к нам обещали быть гости – бригада бердских пацанов. Они трудились на неком объекте со своеобразной спецификой работы. Один богатый «Буратино», назовём его так для метафоричности, купил несколько квартир в одном этаже престижного многоквартирного дома на Красном проспекте. После этого он обратился в нашу фирму, чтобы ему помогли объединить эти квартиры в один жилищный комплекс. Любой каприз за ваши деньги – ответила фирма в лице гендиректора и отправила свою лучшую бригаду ломать и крушить стены, возводить арки и новые дверные проёмы, в общем – конструировать пространство по желанию заказчика. Ну, видимо, за о-очень хорошие деньги, иначе пацаны просто бы не подписались на такую стрёмную шнягу! Как любил выражаться здоровяк и балагур Андрей: 

 - Руководство нашей фирмы в лице господина Топоркова любит иметь дело с богатыми и обеспеченными людьми, постепенно делая их бедными и даже нищими!.. 

 

 Чтобы не быть голословным мандалаем, я припоминаю случай, когда даже старина Мозел начал подумывать о продаже своей городской квартиры, не в состоянии более вкладывать ежемесячно такие суммы за отделку «скромной загородной избушки». К счастью могучий финансовый организм его переварил эту «негоразду», и Мозел смог изыскать всё-таки дополнительный источник денежного вливания. Мысленно снимаю шляпу перед этим великим человеком – он не стал нищебродом вопреки всем ухищрениям нашего строительного «синдиката».  

 

 Итак – лужайка перед домом в загородном поместье господина Чеснокова. На лужайке под липами стоит накрытый стол и за ним сидят мои товарищи. Провозглашаются тосты и спичи в честь виновника торжества. Пиво и водка на свежем воздухе поглощается с особенным аппетитом. Недалеко дымит мангал, на котором жарится очередная порция шашлыков. Джентльмены пьют и закусывают, как метко заметил однажды американский мастер эпистолярного жанра О. Генри. Правда, маленький Саня преподнёс нам всем сюрприз, он «подогнал» к столу домашний самогон собственного изготовления. Самогон был чистый как «слеза младенца», по определению самого же изготовителя, а уж крепкий, что перехватывало дыхание, даже у нас – прошедших совместно суровую школу Белокурихи!.. 

 

Через пару часов застолья в теле появилась необычайная лёгкость, а может, это Душа отлетела ненадолго и наблюдала за происходящим как бы с верхушки самой высокой липы. Перед моим взором занимательный эпизод – пьяный в «дымину» охранник коттеджа, сидя за столом, с глуповатой улыбкой смотрит, как Серёга Зуб разбирает его автомат. 

 - У нас в НЭТИ, где я учился, - поясняет Серёга по ходу дела, ни на секунду не переставая работать пальцами, «расчленяя» АКМ на части, - была военная кафедра. Нас даже на стрельбы возили, так что ты не сомневайся, разберу и соберу в лучшем виде, не ссы!.. 

 Говоря так, он раскладывал части автомата на столе, прямо между стаканов, тарелок и бутылок. Следующий эпизод – это явление начальника охраны, внезапно подъехавшего на чёрном «Чероки». Запомнились его круглые от неподдельного изумления глаза, когда он глядел на своего подчинённого и оружие, лежащее на столе в виде конструктора Лего, высыпанного из коробки. 

 

 На следующее утро я проснулся на ковре. Ковёр был с очень знакомым узором, несомненно, я видел его неоднократно, но где? Голова оказалась тяжела как двухпудовая гиря и трещала как рота барабанщиков на войсковом параде. Нет, лёжа мордой в ковёр, много не узнаешь! Напрягшись, я оттолкнулся обеими руками от пола, почувствовав, как отозвались негодующе затёкшие бицепсы, трицепсы и прочие дельты с широчайшими в придачу. Медленно я приподнялся, сев на колени, и узнал, наконец, свою квартиру. Слава Богу, радость-то, какая! Старая история – не помню, как попал домой. Взгляд на часы – скоро за мной заедет Борис, если конечно вчера всё закончилось благополучно. Чёрт побери, эти провалы в памяти!.. Хотя если учесть, что пиво, водка и самогон до кучи, то ничего удивительного!.. Встав на ноги и слегка пошатываясь, я узрел свою девушку Марию, одиноко спящую на двуспальной кровати и мирно посапывающую во сне. «Какая прелесть!» - умилился я и отправился принимать душ. Ни разу за всю жизнь не припомню, чтобы даже самое дикое похмелье помешало мне появиться на работе. Такой вот у меня склад характера, чтобы считать похмельный синдром достаточным поводом «прогулять». 

 

 Освежённый под душем, одетый и «засадивший» бутылку молока из холодильника, я более-менее в удовлетворительном состоянии сидел в салоне Бориной машины, которая мчала нас на объект. А из колонок автомагнитолы ураганом звучала песня в исполнении «Ночных снайперов»: 

 

 - «Большой широкий город, магистрали и дома, гусары в окнах - бесполезная тюрьма

  Зеленым яблоком железо запоет - ты станешь слаще.

  А я... Пропала без вести в японских лагерях, пропала голубем, синицею в руке

  И застывала в ожидании тебя, неблагодарно! 

 

  С тобой проводит ночи тридцать первая весна и без сомнения ревнует ко всему

  И без сомнения ревнует ко всему, бьет стекла...

  А я... Прощаюсь с городом просоленным, куда в любое время не доходят поезда

  И губы часто здесь обветрены мои, бывали...» 

 

 «Тридцать первая весна, так и есть, - подумал я, вслушиваясь в текст песни, - мне вчера исполнился тридцать один год. Как это странно, кажется, так сравнительно недавно я ходил в школу, а теперь вот этот заросший щетиной мужик (тут я посмотрел в зеркало) с припухшей физиономией это я?! Да не может этого быть!» 

 

 - «А ты не видишь, а я...» - продолжала свои заклинания «снайперша» Арбенина, словно отвечая на мои потаённые мысли.