На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию пиарщик, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.

Рассказы про пиарщика

Пиарщик
автор: Голиб Саидов
 
       Меня пригласили на открытие выставки, посвященной творчеству бухарского художника-миниатюриста Давлата Тошева, которая прошла в Петербурге. Помнится, за месяц до того, я написал небольшую статью об этой действительно уникальной творческой личности, где, в частности призывал жителей северной столицы и тех, кто неравнодушен к персидской миниатюре, непременно посетить сие мероприятие.  И вот, мы вместе с младшей дочерью, спешим по Литейному, поскольку, попали в транспортную "пробку" и жутко опаздываем.  Однако, на удивление, успели вовремя.
       Атмосфера, следует отметить, теплая и уютная. Можно сказать, вполне непринужденная и домашняя. Все доброжелательны и приветливы. Из динамиков льётся тихая восточная мистическая музыка. Словом, всё располагает к умиротворению и созерцанию. Немногочисленные посетители - в основном, приглашенные - неспешно переходят от одной миниатюры к другой, наслаждаясь необычностью сюжетов, яркостью красок и утонченной техникой художника. Мы с дочерью, также, завороженно впиваемся в мельчайшие детали, поражаясь тщательности отдельных проработок, отдавая дань терпению и усидчивости мастера. 
- А почему, она так странно от него отворачивается? - недоуменно вопрошает дочь, рассматривая очередную миниатюру, на которой изображен классический восточный любовный сюжет.
- Потому, что целомудрие и скромность - это главные отличительные черты Востока! - назидательно поясняю я,  искусно выходя из щекотливого положения.
- Внимание, господа! - внезапно отвлекает всех присутствующих голос ведущей. - Сегодня мы собрались...
       Небольшая толпа посетителей собирается в тесный импровизированный кружок и далее, всё идёт по сценарию.
       После вступительной речи ведущей и  короткого выступления художника, слово передается уважаемым экспертам, искусствоведам и представителям издательств. Все находят теплые слова по адресу  мастера и отмечают те или иные детали, характеризующие основные черты восточной миниатюры, как особого жанра декоративно-прикладного искусства.
- А сейчас, мы представляем слово земляку Давлата Тошева, автору и создателю уникальнейшего сайта "Бухарский квартал Петербурга", Голибу Саидову! - не верю я своим ушам.
       Однако,  быстро совладав с волнением, пристраиваюсь рядом с героем выставки и - принимаюсь "толкать речь"...
- Боже мой! - закатывает глаза кверху моя дочь, едва мы с ней выходим на улицу, по окончанию мероприятия. - Такого, папочка, я никак не ожидала...
- Ну, это ерунда... - скромно ответствую я, на свой лад интерпретируя её восклицание. - Я ведь, совсем не был подготовлен к выступлению. Так что, это, можно сказать, был экспромт.
- Ничего себе, "экспромт"! - отрезвляет меня дочь. - Из предоставленных Вам (возможно)  пяти минут, целых десять, Вы распинались о своём сайте и о себе, изредка вставляя в отдельные предложения "Давлат Тошев"?!
- Да? - искренне удивляюсь я, почувствовав вдруг невыразимо несносную питерскую погоду: то - заволакивает всё небо облаками и ты  жутко  съёживаешься от холода, то - неожиданно погода проясняется и становится нестерпимо жарко от прямых лучей палящего солнца. 
- Ну Вы  и пиарщик! - ошарашенно подводит она своё убийственное резюме.
- Ладно, - вынужденно соглашаюсь я - ты только об этом маме, пожалуйста, не говори. Договорились?
      Дочь заговорщически подмигивает и мы,  взявшись за руки,  радостно продолжаем своё шествие по Литейному.
Пиарщик хх века
автор: Эми Ариель
 
     В те годы районный белорусский городок, где жили мои деды, прежде всего, славился чистым воздухом и Днепром, а самое главное – яблоневыми садами. Не было тут сколько-то интересных строений, улиц и предприятий, во время войны городок был практически разрушен и ничего красивого, заметного в нем не построили вплоть до восьмидесятых. Это особенно бросалось в глаза нам, приезжавшим к нашим старикам на лето из прибалтийской столицы с её средневековыми улицами, многочисленными соборами и богатой старинными легендами историей. А здесь большинство улиц были не асфальтированы, не освещены, многоэтажки на центральной Первомайской были косоватые,  их обитатели на балконах на высоко поднятых верёвках неизменно развешивали разные кальсоны и панталоны, автобусы курсировали всего лишь по двум маршрутам, магазины были убогие. Частных легковых машин почти не было, по городу сновали лишь грузовики и «фургоны» да «козлы». Когда на нашей улочке слышался шум автомобиля, жители выскакивали во дворы посмотреть – к кому и что приехало – то ли газ привезли (баллоны тогда развозили по домам), то ли сосед Женька со служебным фургоном «Хлеб» домой во время смены завернул, то ли кто-то из пожилых соседей занемог и «скорую» вызвал.  А так проходящего транспорта не бывало тогда на этих улочках. Нас, проживавших в своём городе на одной из самых шумных и загазованных улиц, такая летняя идиллия веселила. 
 
      Да, не было здесь ни машин, ни асфальта, ни «шума городского», но было, как я уже упомянула, много  садов. Весной городишко утопал в нежном аромате яблоневого цвета. Белые, розовые цветы на ветках деревьев… Как тогда все благоухало! Особенно много было знаменитой белорусской пепиньки, она, по-моему, обильно плодоносила каждый год, а ветви, осыпанные этими некрупными, но вкусными яблочками, склонялись под тяжестью плодов до земли и приходилось их подпирать длинными жердями. До сих пор помню названия сортов – «пепинька», «добрый крестьянин», «белый слад», «боровинка»… У каждого свой, неповторимый вкус. В урожайные годы деваться не было куда летом и осенью от яблок и груш, но хранить их не умели, не имели где, поэтому при всём этом сезонном изобилии, зимой фруктов, конечно,  никаких не было.  Был какой-то небольшой приёмный пунктик «Пищевик», за копейки с перебоями принимавший ароматные плоды и массово гноивший их, потому что ничего не хранилось, как следует, не вывозилось вовремя. Да, к сожалению, так было…  
 
     В урожайные годы процветал нехитрый «бизнес» - таскали вёдрами яблоки на вокзал и пытались продать пассажирам проходящих поездов. За ведро – один рубль, а то и дешевле. Но поезда через нашу станцию следовали с юга уже затоваренные южными фруктами, правда нет-нет, но и случались покупатели. Конкуренция же продавцов была бешеной. Только поезд подходил к станции, ко всем вагонам бросались продавцы с вёдрами с умоляющим «Купите!». Ведра подымали повыше, отталкивали конкурентов. Проводницы, крепкие, закалённые в дорожных баталиях тётки, отталкивали и окрикивали напирающих продавцов, чтобы не мешали пассажирам. Кому-то везло, пассажиры из тамбура принимали ведро, забирали в вагон пересыпать в свою тару и возвращали назад ведро и заветный рубль. Поезд отходил, а неудачники с нереализованной продукцией уже бежали на другой перрон, благо станция наша была крупным железнодорожным узлом, и поезда через неё следовали часто.
 
     Те, кому давалась торговля, по нескольку раз в день бегали на станцию с парой вёдер, что приносило ощутимую прибавку к скудному бюджету, жаль только, что везло далеко не всегда. Как часто приходилось возвращаться домой и с полными вёдрами!
 
     Почти все жители нашей улицы бегали торговать на станцию, наш хозяйственный дед тоже иногда отправлялся с вёдрами. Мы, дети, неизменно увязывались за ним. Наша мама и бабушка были категорически против опасной беготни по перронам и путям, боялись, что мы в ажиотаже попадём под поезд. Но азарт – великое дело, и было очень трудно оторвать нас от этого занятия. Мы учились азам коммерции.
 
     Как-то безнадёжно пробежав с соседским мальчишкой Сашкой вдоль длинного состава, мы не нашли покупателей на наши яблоки. Зато выглянувшие из окна  поезда дальнего следования мужики заметили торчащую из заднего кармана штанов у Сашки сушёную рыбку (таранку, так их называли в нашем городке). Сашка собирался сам её оприходовать, но мужики предложили фантастическую цену – аж два рубля, и он не устоял. Так мы узнали, что одни товары более коньюктурные, а другие – менее.    
 
     Иногда шутники-пассажиры  предлагали купить яблоки вместе со мной (это когда я уже стала постарше и интереснее для покупателей). Были и другие курьёзы. 
 
      Конечно, каждый продавец пытался продвигать свой товар, но особого разнообразия не наблюдалось. Яблоки и груши у всех были примерно одинаковые, цены стандартные – рубль за ведро или чуть меньше, вёдра одинаковые цинковые или эмалированные, продавцы типовые – бабки в беленьких хусточках * и застиранных платьицах с разношенными тапками на ногах, тётки с неизменными «халами» на голове в тесноватых кургузых кримпленах и дядьки или деды без возраста в неизменных серых линялых пиджаках и мешковатых брюках со сдвинутыми на потные затылки кепками. Городок всех снивелировал, и смотрелись они одинаково, несмотря на возрастные, социальные и национальные различия. Все одинаково грудились на щербатом асфальтовом перроне в ожидании поезда, одинаково бестолково кидались к вагонам, одинаково жалобно выводили своё «купляйте». Не было чем выделиться, зацепить потенциальных клиентов, и поэтому шанс на удачу был чисто вероятностный. 
 
       Но один раз на перроне появился приметный продавец. Был он как-то повыше, поплотней жидких в основной массе торговых мужичков, потный, даже без традиционной кепки и  в одной клетчатой рубашке без стандартного серого пиджака. Эдакий детина, здоровяк. И товар у него – самые обыкновенные груши предлагался в верёвочной сетке – авоське. И вёл он себя громко, вызывающе, толкался, матерился, на робкий разведывательный запрос соперронников о цене назвал ужасающую сумму – три рубля за авоську груш. Эта наглость возмутила спокойную снивелированную торговую братию.
- И кто ж табе даст три рубли? – запереживал перрон.
 
- А я не табе продаю, - дальше последовал густой поток матерных слов. Непечатный лексикон  продавца груш был богатейший, досталось каждому, кто пытался «вставить  свои  пять копеек». Надо сказать, что желающих было немало,  выскочек  в городке не любили.
 
     Сигнал приближающегося поезда прекратил споры, и продавцы заняли свои позиции, а когда поезд остановился, привычно бросились к вагонам. Впереди всех был этот детина с авоськой груш. Ужасавшимся от высокой цены  он щедро отвешивал матюков, что почему-то особенно привлекало к нему покупателей. Почему-то покупатели интересовались только им, только с ним торговались, к другим даже не приценивались. В считанные минуты  какие-то восхищённые его наглостью мужики всё-таки купили у него груши за три рубля. Короткая стоянка подошла к концу, проводницы отпихнули последних торговцев от вагонов и выбросили жёлтые флажки. Поезд медленно тронулся …
 
     На перроне оставалось много торговцев с нереализованным товаром. С обидой они взирали на уходящие вагоны. Наглый детина торжествующе оглядел растерянных земляков и отвесив напоследок « мать вашу..»  торжествующе удалился.
     Тогда я ещё не знала что такое пиар. А пиар существовал всегда.  
Пиарщики
автор: Незнандо
 
"Люди больны, люди немы, все кроме нас, только не мы" - эта фраза из песни какой-то очередной русской рок-группы засела глубоко и навело меня на мысль. Чем же они отличаются от окружающих людей? Остальные слова песни так и не сказали мне ни о чём. Они не спели ни о чём новом и полезном для сознания. Ну да ладно, пусть пиарятся дальше. Меня волнует другое, люди это слушают и думают, что они такие же, пытаются навернуть на себя понтов, чтобы казаться круче. Они не понимают, что услышаное ими вообще не стоит и ломаного гроша. Главное, что ты представляешь на самом деле. Или вот эти модные словечки "гот", "эмо". Какой-то умный деятель откопал название древнего племени, обитавшго в южной Германии в 3 веке нашей эры "готы", и дал отмашку называться именно так, но навряд ли те готы выглядели так как нынешние. Я не имею ничего против этих понятий, но люди, воспринимающие всё за чистую монету, вешают на себя разные побрекушки на шею, всякую приблуду, серёжки по самое нихачу. В чём смысл? Может я что-то не понимаю в жизни, но считаю, что эти ярлыки никому не нужны, и перед кем они выпендриваются тоже не понятно. Естественно они подвергаются игнору, потому, что это никому не нужно.
По радио, по ТВ пропогандируется разные способы получения удовольствия от жизни, но это, опять же, расчитано на легко внушаемую публику, которая только и думает об этом, как стадо баранов, не умеющая мыслить самостоятельно и анализировать ситуацию. Вообще зачем всё? Вот в чём загвоздка, зачем эти маски? Чтобы замаскировать свою безпомощность от чужих глаз? Или что-то другое? Нужно обязательно принадлежать к какому-то "стаду баранов", чтобы не увидели, что ты на самом деле идиот?
По образованию пиарщик, а по жизни журналист
автор: Екатерина Маурина
 
Обычно действительность дает нам примеры обратной карьерной траектории: получив образование журналиста, многие вынуждены работать в сфере связей с общественностью. Но мне удалось побеседовать с корреспондентом Издательского Дома «Вечерний Челябинск» Ириной Яббаровой, которая предпочла работу в газете более хлебной профессии пиармена.
 
– Вы согласны с высказыванием «Журналистика – это стиль жизни»?
 
– Для меня профессия, образ мыслей. Да, нередко ситуации из жизни, в том числе собственной, становятся поводом для репортажа. Журналисты по большому счету всегда при исполнении, темы для журналистских материалов порой в буквальном смысле – под ногами.
 
– Как должен работать с информацией настоящий журналист?
 
– Работа журналиста предполагает преподносить информацию с проверкой всех фактов. Особенно если ситуация конфликтная, спорная и неоднозначная. Журналист обязан пообщаться со всеми сторонами и представить ситуацию со всех ракурсов.
 
– Когда вы решили сделать журналистику своей профессией и как близкие отнеслись к вашему выбору?  
 
– В школе, в классе в восьмом-девятом. Если честно, родители были категорически против. Мама считала, что журналистика в наше время не женская профессия, папа был уверен, что журналист должен быть жестким, где-то дерзким, категоричным, в общем настоящим борцом. Сейчас, скорее, смирились с моим выбором, чем приняли его.
 
– Какой раздел СМИ для вас ближе всего? Что вас привлекает в вашей работе?
 
– Печатная и электронная пресса. Больше всего привлекает общение с интересными людьми, возможность побывать там, куда рядовым жителям путь заказан.
 
– Приходилось ли вам жертвовать своим свободным временем ради «горячих» новостей?
 
– Необходимость жертвовать сном и обедом ради работы для большинства журналистов – обычное дело. Никогда не знаешь, когда рабочий день закончится, что тебя ждет в течение дня. Иногда о выезде в какую-нибудь территорию ставят в известность за две минуты.
 
– Какими новостями вам доставляет наибольшее удовольствие делиться с читателями?
 
– Больше всего люблю писать о людях. Каждый человек – это интересная судьба, характер, оригинальное отношение к жизни, к вечным ценностям, интересны взгляды на многие вещи и ситуации, иногда специально спорю с героями своих публикаций, чтобы их личности раскрылись еще ярче. 
 
– Хватает ли у вас времени на занятия спортом и собственный досуг?
 
– Для меня главный спорт – моя работа. А физкультурные занятия пока что на уровне желаний. Все пытаюсь найти время, но пока не получается. Что касается отдыха, то здесь тоже все непросто. Выходные нередко бывают рабочими.
 
– В каком ритме обычно проходит ваш рабочий день?
 
– Как бег с препятствиями на длинные и короткие дистанции. С утра может быть интервью в одном конце города, днем – пресс-конференция в другом конце, вечером – еще какая-нибудь встреча, и все бегом, все быстро, а еще надо в этих временных промежутках успеть подготовить материалы, договориться о встречах, согласовать то, что уже готово, внести правку, отправить в печать.
 
– Какие качества помогают быть успешной в этой профессии?
 
– Самодисциплина должна быть жесткой, и она вытекает из ответственности. Журналист, как свободный художник, как правило, не работает по жесткому графику, сам планирует свою работу.
 
– Если бы вы не выбрали журналистику, то куда бы направили весь свой энтузиазм и энергию?
 
– Вообще, и в мыслях не было, что могло быть что-то другое. Но, наверное, если бы вдруг не случилась журналистика, то была бы психология. По первому неоконченному образованию я психолог, настояли опять же родители. Но желание быть журналистом оказалось сильнее. Тайком забрала документы с психологии. Но родители все-таки узнали. В жарком споре вместе выбрали «золотую» середину – связи с общественностью. Получается, что по образованию я «пиарщик», а по жизни – журналист.
 
– Что бы вы посоветовали, опираясь на свой профессиональный и жизненный опыт, начинающим журналистам?
 
– Не строить иллюзий в отношении «удивительности» профессии. Хорошо подумать! Если есть огромное желание, готовность многим жертвовать ради работы, выкладываться на 200% и всегда быть готовым ко всему, тогда вперед! 

Смотри и другие материалы по теме:
Загрузка...
Наверх
JSN Boot template designed by JoomlaShine.com