На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию подполковник, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Рассказы про подполковника
Подполковник
автор: Александр Финогеев
Когда корабль стоит у стенки (у причала) – это высшее состояние боевого духа моряка. Всегда можно найти предлог сойти на стенку, покурить, поболтать с корешами и даже выпить пива.
Этот день был необычайно красив и располагал к лени. Командир и зам ушли на катере на флагманский корабль на подведение итогов, старпом, по доброте душевной, не любил напрягать себя и других. И корабль накрыло маревом всеобщего похуизма.
Вот и долгожданная команда по кораблю: «Команде обедать!». Офицеры дружно собрались в кают-компании. Ведь голод не тетка.
Входит старпом и царственным жестом приглашает к столу. Слышна веселая перебранка, стучат вилки и зубы, мечутся вестовые.
Все как всегда!
Вдруг открывается дверь… и входит армейский подполковник. Входит молча. Ни «Здрасьте», ни «Приятного аппетита» - это для земных офицеров верх совершенства.
Он молча проходит до середины кают-компании, слегка задерживается, что-то соображая, а потом, минуя свободные места замполита и особиста, садится на место командира корабля. Воцаряется жутчайшая тишина.
Ведь место командира свято!
Даже командующий, даже главком, эти отпрыски Ушакова и Нахимова, никогда не занимают командирское кресло. Оно, как царский трон, принадлежит только одному.
Если бы сейчас воцарилась ночь, - это не вызвало бы такого внутреннего возмущения даже у меня.
- Ни *** себе! - это наш артиллерист, Васянович, выражает свое негодование.
И тут старпом, этот святой человек, поворачивается ко мне, выдвигает вперед свою могучую челюсть и, брызжа от этого мне в лицо флотским борщом (дал Бог соседа), говорит сакраментальную фразу, от которой мои редкие волосы зашевелились, - Доктор, кто это?
- А я откуда знаю? – от возмущения спазм сжал глотку.
- Ну, это же ваш… - он многозначительно поглядел на мои красные просветы на погонах.
Я поперхнулся, глаза покрылись слезами, лицо покраснело, как при апоплексическом ударе. Слов возмущения не было.
Тут раздались по кораблю три звонка, - на борт прибыл командир корабля.
Шевченко Григорий Николаевич слыл человеком прогрессивных взглядов. В нем не было гонора самодура и напыщенного павлина. Он ценил исполнительных и был строг к нерадивыми, и всегда оставался человечным.
Быстрым шагом он входит в кают-компанию. Традиционное: «Приятного аппетита!».
Все наши взоры устремлены на командира.
Что будет дальше? Жутко интересно. Неординарная ситуация всегда привлекает к себе внимание.
Наконец его глаза округляются. Он резко останавливается, шея и лицо багровеют.
Ни слова ни говоря, разворачивается и на выходе бросает старпому, - После обеда зайдите ко мне! Нам это, что валидол сердечнику!
Это значит, что старпома будут дрючить. Не все-то нас.
Проведенное расследование показало, что никто, - ни дежурный по кораблю, ни дежурный по низам, ни вахтенный у трапа не могли ответить, кто это был и как эта сухопутная сволочь попала на боевой корабль.
Естественно вся вахта была снята с дежурства и пошла череда оргмероприятий.
И марево всеобщего похуизма унесло легким бризом.
Подполковник
автор: Юрий Юровский
Сколько он выпил моей кровушки, этот подполковник пограничник, не поддается описанию. Месяцами мариновал бумажки, прежде чем дать разрешение на выход в море и работы под водой. Будь его кэгэбэшная воля, он бы все побережье Крыма превратил в контрольно-следовую полосу. Отгородил бы его колючей проволокой и, может быть, тогда спал спокойно. Основной принцип – не пущать, соблюдался неукоснительно. И не пущал. И не только меня - всех.
Запомнился дикий скандал на погранзаставе в Евпатории. Там решила потренироваться сборная команда Советского Союза по парусному спорту. Море штормит. Баллов пять, наверняка, есть. Тренер, с пеной у рта доказывает, что им нужна именно такая погода. Это как раз то, что их ждет в далекой Австралии. Они такого ветра ждали две недели. А командиру погранзаставы их заботы совсем не интересны. Выход в море запрещен. Тренер хватается за сердце.
- Кто может решить этот вопрос?
- Товарищ подполковник.
- Твой подполковник сидит в Симферополе, в штабе, и на звонки не отвечает.
- Ничем не могу помочь. У меня приказ. Не выпускать!
- Я уже звонил в Москву. В спорткомитет. Они будут связываться с командующим погранвойсками. У вас будут крупные неприятности.
- А у меня есть приказ моего непосредственного начальника. То есть товарища подполковника. Пусть он его отменит и тогда – пожалуйста.
Знаете, чем все кончилось? Через пару дней шторм стих. Установился полный штиль. Сразу же на месте объявился товарищ подполковник. Немедленно дал добро на выход в море. Отчего бы и не дать? Парусная яхта при штиле – кусок дерева. Вы думаете, товарищ подполковник этого не знал? Или перепутал яхтсменов с гребцами? Как бы не так! Мало ли что с этими яхтсменами в шторм может случиться. А ему неприятности. Полный штиль – тренируйтесь на здоровье. Хоть в море, хоть в ванне. Не оказалось на месте? Случайность. Ну, выезжал он с инспекцией в части. Ну, еще где-то был. Отмажется. Главное, никаких ЧП не произошло. Остальное ему – до лампочки.
По своему скромному опыту знаю, с местным начальством договариваться всегда сложнее, чем с главным. Ни один местный начальник не хочет брать на себя ответственность. Вот, если сверху прикажут, другое дело. Шесть сезонов работы на Сахалине (тоже погранзона) научили меня не связываться с самодурством местных властей. Делалось это просто. Из Питера отсылалась официальное письмо в Главный Штаб погранвойск. Через пару недель получали ответ, где замначальника этого штаба коротко писал: Разрешаю! Все. Дальше никаких проблем. Приезжая на Сахалин, суешь эту бумагу под нос любому погранцу, и он становится по стойке смирно. Ежели что-то им не нравилось, то посылал я их прямо в Главный Штаб. И выходили мы в море, когда хотели. И под воду ходили, когда нам было нужно. И никому ничего не докладывали. И не унижались, как тот бедняга тренер яхтсмен. Ну что б ему не запастись в Москве индульгенцией? Сам виноват.
Один только раз мне удалось решить свои вопросы на месте без всякой волокиты. И то, с морскими пограничниками. Уж кто надоумил меня обратиться к ним, не помню. Интеллигентный и обаятельный капитан первого ранга, выслушав мою просьбу, сказал:
- Нет никаких возражений. Работайте, ребята. Что мешает?
- Если честно, то только подполковник. Жизни нет!
- Это просто. У меня прямой телефон. Подполковник? Да, я. Этих морских геологов беру под свой контроль. Не поняли? Повторяю, беру ответственность на себя. И точка!
Век не забуду этого капраза. Одним звонком он обеспечил нам спокойный полевой сезон в Крыму. А отличие от вас, подполковник, он не был перестраховщиком.
Подполковник запаса.
автор: Алексей Сергиенко
Для меня, родившегося в Москве, и выросшего в России и Азербайжданской СССР- Украина это, предмет смешанных чувств, которых невозможно отделить друг от друга, и вычленить их по раздельности- отбирая положительные чувства, притупляя отрицательные, давая преобладание одним над другими- мухлюя в этом «судействе», подыгрывая одной из сторон.
Украина –это прежде всего, повод для гордости, гордости историей- историей не той, про которую всегда будут говорить, что всю жизнь под кем-то «под турком», «под шляхтой», то в составе Австро-Венгрии, то в Российской Империи, я думаю, сразу можно «заткнуть» все эти «пельки»-всего одним -«страна обрела государственность»-и в том, что ее конечное обретение было бескровным- заслуга и достоинство многих людей.
Про цену этой свободы не нужно говорить- не в рабских цепях страна жила при союзе, и поезда номер один и номер два ОАО «РЖД» -это Москва-Киев и Киев-Москва. Украина пришла к тому, чтобы этот выпавший ей исторический шанс использовать- не считая себя чьей-то житницей. В конечном итоге, за все провинны и негаразды пенять нужно на себя, а не на ««невидимые руки», которые мешают».
Но Украина для меня это одновременно террариум, в который я не хочу возвращаться - да и не смогу, даже если очень захочу, а просто не смогу там прижиться, (как привитый черенок не в сезон, ни в осень, ни в весну)- не потому что ко мне там плохо отнесутся, а потому что среди людей с тем же набором качеств, как и я, среди себе подобных, я уже не буду самим собой.
Родина предков кажущаяся "самобытной", «аутентичной», мова- «кольоровой»-это как твоя семья, которую ты любишь только на расстоянии- когды ты говоришь с ней по телефону, идеализируешь ее, не видишь ее недостатков, прощаешь ей слабости. А на секунду тебя погрузить в твою домашнюю атмосферу, с ее невымытой вовремя посудой, и со сломанными ручками у шкафчиков на мебели ты сразу весь выходишь из себя, начинаешь срываться. Эмпатия первых дней проходит, и какие-то мелочи начинают тебя раздражать, а не только что-привлекать твое внимание.
Так и мой отец- не смог найти себя и прижиться на Родине, и его брат –мой дядя Саша, Александр Антонович, приехав из Сибири- расписной удалец, с грандиозными планами и цветами красноречия- сильно «сдал»- «спекся» - всего за несколько лет..
Маугли из джунглей вернулся к людям. Мы не знаем как люди приняли его. Если это был последнй из рассказов о Маугли –то символичность оконченной фразы заставляет задуматься именно о неблагополучном конце. Дети, воспитанные природой и не города чахнут в урбановой среде. Так и здесь- человек который весь белый свет исколесил, увидел своими глазами эти самые краи света, отчий дом его манит магнитом, он скорее хочет туда вернуться-после скитаний, и все. Все. С этим возвращением все и заканчивается. Нет перспектив. Нет постоянного занятия. Тихое угасание. На примере моих родных это Patrie- shifting- типа приехал на Родину и «похерились» все благие начинания (по аналогии с дауншифтингом-когда вообще от жизни ничего не надо).
Я хотел бы еще привести пример из жизни кошек. Может, это не в тему, и вовсе не про хохлов, и даже не всех людей, волю судеб, да что там- своею собственной волей-где –то там «Сини мої на чужині, На чужій роботі». Так ия подтверждаю своим жизненным примером вековые формулы Тараса.
Про кошек. Когда кошку отлучишь от материнской кошки- они-котята потом все вырастают,
и даже если они одного «помета» или «посева»-потом друг друга не признают. Сколько я не тыкал ребенком их мордочками друг друга- вы же родные вы же братик и сестричка, я же всего а год котенка забрал в город и опять привез в село.Что там! Не признают. Так и мы славяне, не хотим друг друга признавать родными. Короткая память!
Смотри и другие материалы по теме: