На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию монтер, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.

Рассказы про монтера 

Монтёр
автор: Лариса Ищенко
 
Каждый год в нашем городе проводится смотр школьных драматических коллективов
Их так много, что жюри приходится смотреть два дня.
 
В этом году председатель жюри, режиссёр местного театра, решил сделать по-другому.
Сначала пройдёт смотр сценариев. То есть руководители кружков прочитают то, что
собираются ставить. Жюри выберет лучшее и порекомендует работать с детьми. 
Причина, как объяснили, в том, что немало ,скажем прямо, неинтересных работ. А дети-то стараются и не их вина, что подучают низкие оценки.
 
Мне показалось это не лишённым логики. И вот я представляю со сцены своё творение.
 
Сценарий по мотивам рассказа Михаила Зощенко "Монтёр". Изучали на уроке литературы, поэтому моим артистам знаком.
 
 
Я, братцы мои, зря спорить не буду, кто важней в театре — актёр, режиссёр или, может быть, театральный плотник. Факты покажут. Факты всегда сами за себя говорят.
 
Дело это произошло в Саратове или Симбирске, одним словом, где-то недалеко от Туркестана. В городском театре. Кроме выдающейся игры артистов, был в этом театре, между прочим, монтёр — Василий Кузьмич Мякишев.
 
На общей группе, когда весь театр  снимали на карточку, монтёра этого пихнули куда-то сбоку — мол, технический персонал. А в центр, на стул со спинкой, посадили тенора.
 
Монтёр Василий Кузьмич Мякишев ничего на это не сказал, но в душе затаил некоторую грубость. Тем более, что на карточку сняли его вдобавок мутно, не в фокусе.
А тут такое подошло.
 
Отомстил он в некотором роде режиссёру, от которого ему, Василию Кузьмичу Мякишеву, все и неприятности.
 
Пока этот господин режиссёр бегал по сцене, что-то указывая да приказывая, Вася
слонялся почти без дела по залу.
 
-Эй, любезный, кто тут главный? -услышал он за спиной.
Перед ним стоял мужичонка в странной кофте и в брюках с сапогами.И в тёплой шапке.
 
Никак по-другому ответить Вася не мог, как только: -Я!
-Тогда возьми меня на службу.
 
-Кем же это?
-Дак артистом. Всё могу. Играл трупа, задние ноги коня (хотя могу и передние),
криком орал за сценой.Хорошо я там работал. Славно шли мои дела.
-Почему ж тогда ушёл?
-Дак амнистия была.
 
-Во как! Иди тогда к моему помощнику. Вишь, по сцени бегаит. Таракан Тараканыч звать. Его проси - устроит. Только кричи громче - слаб он на ухи.
 
Василий спрятался и стал наблюдать, что будет.
Про себя он всегда режиссёра так называл. По причине, что тот носил одежду только коричневого цвета да ещё имел торчащие в стороны усы.
 
Мужичок подошёл к режиссёру и закричал:
-Здрасьте, Таракан Тараканович.
-Что?!- не знал же об прозвище-то - удивился.
-Дак говорю, на службу возьмите, артистом-, ещё громче заорал мужик. Вон главный
послал. 
Господину режиссёру недосуг было выяснять, что к чему, и он мужика прогнал.
Тот ушёл, пообещав вернуться.
 
Монтёр ликовал, что таким-то образом посрамил Тараканыча.
 
 Итак, режиссёр местного районного театра задумал, по его словам, грандиозный проект.
Нечто оригинальное. То есть из разных жанров и амплуа составить сценарий. По этой
причине назначил репетицию. Артисты должны ему показать свои номера, а он выберет лучшее и так далее.
 
 
Началась репетиция.  Поставили в широком проходе стол с настольной лампой. Освещались только сцена и это место. Рядом сел помреж.
 
Надо сказать, что недавно Вася познакомился с тремя барышнями. Не то чтобы лёгкого, но и не тяжёлого поведения.Он им представился главным человеком в театре
и пригласил на репетицию. Они и пришли. Усадил их ряда на три позади господина режиссёра и велел вести себя достойно.
 
Первыми вышли две артистки-девицы, размалёванные донельзя.
-У нас диалоги заклятых подруг,- объявили они дуэтом.
 
-Ты так хороша была днём в воскресенье-
Не сразу узнала тебя.
-Чего о тебе не скажу, к сожаленью.
-Могла бы соврать, как и я (апарт)
 
-Твой салат довольно вкусный
И украшен очень мило.
Мне признайся по секрету:
Ты сама его...купила?
 
Господин режиссёр махнул рукой: мол, хватит. И подруги удалились.
 
Теперь на сцену важно вышел актёр, держащий в руке бутафорскую бутылку шампанского:
-Я человек справедливый. Поэтому ставлю вопрос ребром.
Почему в первом действии курящим подают сигары настоящие, а мне в последнем
вот эту бутафорию?
 
-Хорошо, решено,- тут же ответил режиссёр.- Вам подадут яд тоже настоящий.
 
Из-за кулис появилась тощая, еле двигающаяся балерина.
-Что это с ней? -спросил режиссёр у помрежа.
-Она с концерта. Дала деньги на большой букет - ей лишь цветок из зала бросили.
Переживает.
 
Балерина хотела изобразить почему-то па-де-да, хоть партнёра на сцене и не было.
Но зацепилась за гвоздь, торчащий из пола, и получилось па-де-де-ние.
 
-Я неделю назад приказал убрать этот гвоздь!- донесся вопль от стола.
 
Моментально выбежал из-за кулис работник сцены  и одним махом забил.
 
Настала очередь выйти герою-любовнику.
-Я представляю себе такую мизансцену.
Откуда-то сверху, видимо с пятого примерно этажа, я спускаюсь по канату, увитому
цветами. От своей пассии...
- А я представляю эту мизансцену так, что Вы, не доспускаясь до пола метра
полтора, падаете в объятья её мужа, потому что канат обрывается,- перебил его
господин режиссёр.-Идите и разрабатывайте эту сцену.
 
И тут кульминационный момент.
Широкими шагами, то есть походкой, по его мнению, вполне оперной, напомаженный, набриолиненный и в зелёном фраке ( считая, что этот цвет ему особенно к лицу)
вышел тенор.
Встав опять же в оперную позу, он, без предварительного вступления, а-капелла начал:
-Куд-а, куд-а, куд-а вы удалилиС,
Весны моей златые дни?
 
-Ага, закудахтал,- про себя засмеялся Вася-монтёр.
 
И допел бы до конца, наверно, тенор арию. Но девицы, сидевшие до сих пор относи-
тельно тихо , если прыская, то в кулак только, вскочили, заулюлюкали, застучали
ногами, захлопали. Это им уж очень понравилось пение.
 
Тенор поперхнулся от неожиданности. А господин режиссёр от неё же, как мячик, подскочил в кресле.
 
-Кто! Что! Вон из зала посторонних!
 
На авансцене появился Вася:
-А они вовсе и не посторонние. Они вовсе мои подруги. И имеют право здесь при-
сутствовать.А ежели им не разрешено, то я тогда выключу свет на сцене, и пущай
ваш тенор поёт в темноте.
 
С этими словами он, и правда, отключил свет на сцене. Теперь горела только настольная лампа, которую режиссёр и направил на сцену.
 
Тенор обиделся:
- Я не намерен петь в темноте-с.
Пущай монтёр одной рукой поёт, а другой свет включает.
С этими словами он таким же образом гордо ушёл за кулисы, каким и появился.
 
- Во! и не надобно-, вроде даже обрадовался Вася. Могём и сами.
Он махнул рукой подругам, и они мигом - на сцене. Живо заплясали что-то подобное
кан-кану, особенно стараясь поднимать юбки.
 
А Василий запел (ну, вроде того):
-Шумел, как мышь. Дере(х)вья гнулись.
А ночка тёмна-(ха)я  была...
 
Господину режиссёру стало дурно. Он упал в кресло и покрылся испариной.
Помреж стал вытирать ему пот. Подскочила молоденькая статистка с веером:
-Я помахаю, помахаю.
 
-Прочь,- заорал он.
 
Со сцены скатилась растрёпанная дама с криками: -УкрАдут! УкрАдут!Темно же.
-Что укрАдут?- вяло поинтересовался режиссёр.
 
-Деньги!
-Какие деньги? Сегодня нет зарплаты.
-Мои сбережения.
-Идите, Изольда Проковна, стерегите Ваши деньги.
 
Вся эта ситуация, видимо, господину режиссёру надоела. Он взял себя в руки:
-Ладно, чёрт с ними. Пускай остаются.
 
Девицы помчались на место. Репетицию предполагалось продолжить. Но...
Всё пошло вяло, и её прекратили. Доволен был лишь Василий-монтёр:
-Видали! Знай наших!
 
Всё это время в зале находился и корреспондент. Наблюдал. Теперь предложил снова
сделать фотографию. Теперь уже в центр посадили монтёра. И дня через два тот, счастливый, показывал знакомым газету (хоть и с расплывчатым снимком, где даже Васю и не узнать вроде было)...
 
Таков сценарий у меня получился. И я замиранием сердца ждала вердикт комиссии.
Главный жюрист позвал меня к столу. Я бочком-бочком. Присела на стул.
А он схватил мою руку. Пожал, потом поцеловал со словами:
-Вот какая молодец! Что соорудила!
Вы знаете, коллеги, что этот рассказ писателя один из опальных?
Считаю, что с таким обрамлением он не проиграл. Это можно назвать и компиляцией, и реминисценцией. Ставьте! Помогу с мизансценами. И покажем в День смеха на большой сцене...
Два монтера
автор: Илья Плохих
 
Затеяли два монтера болтами меряться. 
Взяли они штангенциркуль, закрылись в бытовке, померили: у одного болт длиннее. 
Но тот, у кого короче: «Мерь, – говорит, – и в диаметре!».
И верно: короткий болт толще длинного оказался. 
Что делать? Без математики тут не обойтись. Пошли они к мастеру. 
Мастер – почти инженер. Для него такую задачку решить – раз плюнуть: «Если для простоты принять форму болта за цилиндр, нужно пи эр квадрат умножить на аш». 
Потыкал он пальцем по калькулятору и прям присвистнул: числа-то совсем одинаковые получились, даже после запятой!
Предложил было мастер взять вместо штангенциркуля японский измеритель из заводской лаборатории. Но почетная ничья монтеров уже устроила. 
И сели они за домино.
 
P.S. Учетчица Зинаида хотела что-то сказать, да вовремя образумилась. 
 
II
Решили два монтера «козла» забить. 
Для тех, кто не знает, это игра такая: у кого доминошки останутся, тот и козел. 
Но монтеры не просто так за стол сели – в игре часок-другой скоротать, а выяснить, кто у  них этого звания больше заслуживает. 
И вот стучат они костяшками домино, а никак не разберутся. То один в козлах останется, то другой. А когда «рыба» выпадает, у обоих очков поровну получается. 
Что делать? Позвали они мастера. Мастер – почти инженер, но по части домино – салага. Он или дубль вовремя не скинет, или сам себе «конца обрубит». И так раз двадцать подряд. Монтеров это вполне устроило. 
И пошли они в баню. 
 
P.S. Учетчица Зинаида могла в два счета обоих на место поставить (в домино она как гроссмейстер), но ее тогда в бухгалтерию вызвали.
 
III
Отправились два монтера в баню.
Баня у них из душевой переделана. Каменка – электрическая. Электричество – заводское, бесплатное. Мастер в цехе – почти инженер, он и нагреватели мощные поставил, и автоматику хорошую придумал. Грейся, сколько хочешь.
Сели монтеры на полок и давай друг друга подначивать: поддай, да поддай, а то зябко как-то. И то один на каменку плеснет, то другой. Сначала-то ничего было: монтеры – мужчины крепкие и к бане привычные. Но потом и им не до шуток стало. Однако сидят, как приклеенные. И нет-нет, да ковшиком и плеснут. Каждый надеется, что еще чуть-чуть, и тот, второй, из парилки пробкой выскочит. Уши монтеры ладонями прикрыли, глаза зажмурили. А если бы не зажмурили, то увидели: хвостатый и волосатый на каменке растянулся да подзадоривает: «Поддай еще, мужики, а то замерзаю!» 
Не знаю, чем бы дело кончилось, кабы не ангел. Он печку выключил, а на монтеров по тазику ледяной воды вылил. 
И выползли они в раздевалку.
 
P.S. Ангелом потом мастер оказался. Его учетчица Зинаида в баню отправила. «Сходи, – говорит, – Серёжа. Как-то мне неспокойно». Тут уж ей промолчать никак нельзя было.
 
IV
Сидят два монтера в раздевалке.
Спецовки в шкафчики побросали. Заботы производственные в бане смыли (она у них из душевой переделана). Пора домой идти, да вот не хочется. 
Что делать? Пошли они к мастеру. У мастера – бутыль со спиртом. Правда, спирт для работы нужен, и мастер его ой как бережет. Но тут и уговаривать не пришлось. 
Мастера начальник смены в бытовке со штангенциркулем застукал: монтеры давеча болтами мерились, он и решил (так сказать, для сравнения). Теперь и сам на бутылку поглядывал. 
Мастер – почти инженер, но насчет спирта – салага. Пора домой идти, а он не может. Что делать? В цехе его не оставишь и через проходную не понесешь. Начальнику смены для одного дня и той сцены в бытовке вполне достаточно, только в себя приходить начал. 
Хорошо, что заводской пруд не полностью огорожен. Зимой по льду что хочешь утащить можно. Пристроили монтеры мастера на санки. Так до дома и дотянули. 
А потом к ларьку направились. 
 
P.S.  Учетчица Зинаида про все это только утром узнала. Она-то домой сразу пошла.
 
V
Идут два монтера по улице.
Они после смены и в бане попарились, и спирту выпили, и даже мастера домой отволокли, а все ж чего-то не хватает. 
Пивной ларек – недалеко. Правда, в карманах у монтеров одни пассатижи. Так ведь Арнольдовна из палатки еще в обед звонила, что у нее электричество пропало. Ничего удивительного: монтеры в ларечном щитке нарочно один винт до конца не закручивают, чтоб иногда пивка за бесплатно попить.
Свет в ларьке мог бы и чаще пропадать. Но тогда ларечница мастеру звонить начнет. А мастер – почти инженер. У него дома Тесла и Эдисон по стенам развешены. И если на мастера найдет, он может такое электроснабжение в ларьке наладить, что пиво и за деньги негде взять будет.  
Подходят монтеры к ларьку. А изнутри мерцание голубоватое. Выглядит странно, но это Арнольдовна туристскую газовую плитку включила, чтоб самой не околеть и напитки не заморозить. Монтерам она, как манне небесной, обрадовалась, а когда лампочка загорелась, то кроме четырех банок «Балтики» еще и по вобле им выдала. Сама выбирала, чтоб икряные попались. 
От такой радости и щедрости монтерам неловко стало. И пока они пиво пили, между собой договорились в субботу на рыбалку пойти, а весь улов ларечнице отдать. 
Пускай себе вялит да продает. 
 
P.S. Учетчице Зинаиде про рыбалку решили не говорить. Она ведь не только по домино гроссмейстер, и если тоже на лед придет, то Арнольдовна без рыбы останется: ее в пруду не так уж много.  
VI
Встретились два монтера на рыбалке. 
Пруд заводской большой, почти что водохранилище. Но место прикормленное одно на двоих. Так что не разминуться. 
Пробурили монтеры во льду лунки, на ящиках рыбацких устроились. Сидят довольные. Лица у них разгладились, разрумянились. В воздухе пыль морозная, солнце на ней искорками играет. Да и клёв отменный: то один вытащит, то другой. Рыбешки как на подбор – почти с ладонь. 
Но странно: у одного только ерши, а у другого – окуни. Заметили это монтеры, задумались… Удочками поменялись. Однако без изменения: у одного – ерши, у другого – окуни. Тогда поменялись монтеры лунками. И снова: первый ерша склизкого вытянул, второй – окуня красноперого. Экая аномалия! Решили, впрочем: клюет, и ладно. Килограммов по восемь натаскали – ершей да окуней. 
В понедельник историю эту на работе все-таки рассказали. Мастер в цехе – почти инженер: «Всему, – говорит, – должно найтись рациональное объяснение».
Монтеры на это только плечами пожали: мы, мол, и просто объяснения не находим.
Начал было мастер про теорию вероятности рассказывать. Но тут с пятого участка позвонили: у них мотор какой-то сломался. 
И пошли монтеры мотор чинить. 
 
P.S. Учетчица Зинаида тоже на рыбалке была, и тоже в субботу. Не знаю, почему она промолчала, что одних чебаков домой принесла. Килограммов восемь.
 
VII
Пошли как-то два монтера мотор чинить. 
Дело для них не новое. Разобрали, исправили, чего там сломалось, обратно собрали и включили. Загудел мотор, как новенький. То-то же. 
Вытерли монтеры ладони ветошью, начали инструменты в чемоданчик складывать. Глядь: шпиндель какой-то. Уж не от мотора ли? Да точно, больше-то неоткуда. Пришлось агрегат заново разбирать. Он хоть и работает, но надолго ли его хватит без шпинделя?
Однако и дальше дела не своим чередом пошли. Все шпиндели в моторе на месте оказались. Покумекали монтеры, порассуждали, куда тут дополнительный присобачить, да и вызвали на подмогу мастера. 
Мастер – почти инженер, любой мотор, как свои пять пальцев, знает. Но и его что-то застопорило: и так, и так шпиндель прилаживал, и так, и так – не к месту. Сел тогда мастер на табурет, локоть в колено упер, подбородком в кулак уткнулся. Монтеры в сторону отошли, друг друга локтями в бока пихают: «Мыслитель».
Кто знает, сколько бы мастер так просидел, если б с шестого участка не прибежали: «Давайте, – орут, – нам шпиндель, мы вас, чертяк, третий час ждем».
Обрадовались монтеры, что лишнюю деталь им всего лишь передать надо было, собрали мотор по-быстрому и дальше по делам отправились. 
 
P.S. Мастера, когда он к себе вернулся, учетчица Зинаида со шпинделем в руке встретила: «Забыла, – говорит, – монтерам отдать, чтоб на шестой участок занесли».
 
VIII
Идут как-то два монтера по заводу. Настроение у обоих отменное. Мотор они починили. Гудит им вслед ровно и благодарно. Да и другие гуды монтерам знакомы: там насос работает, тут — вентилятор. А вот слесаря к кран-балке железяку тяжеленную прицепили, в другой конец корпуса поволокли. Гудит кран бодро да без надрыва. Монтерам от этого еще радостнее: не только, мол, в домино играть на завод ходим. 
Тут впереди мужик какой-то: щиток на стене открыл, смотрит, все ли в порядке. Со спины — вылитый мастер. Правда, откуда ему взяться? Монтеры с ним у починенного мотора расстались, и как бы ни шли они вразвалочку, не мог он раньше них к щитку поспеть. Но мало ли…
Мастер в цехе – почти инженер. Однако монтеры с ним по-свойски. До панибратства, впрочем, не доходило. Но тут уж больно настроение замечательное. Подкрались монтеры к мастеру, да как саданут ему по лопатке, и каждый по оттопыренному пальцу вперед выставил: «Кто?» (ну прям как первоклашки на перемене). 
Мастер от удара даже не шелохнулся, к озорникам повернулся, как будто нехотя. Глядь, а это начальник смены, свирепый да дюжий. Монтеры с ним не то что по-свойски, но и просто общаться избегали. Ждали, что и сейчас начальник кричать начнет. А он возьми и заговори негромко:
«Причиной многих несчастных случаев являются действия самих пострадавших». 
Монтеры это и так знают. Но тут слушают, как впервые, некий холодок на себе чувствуя. 
«Фатальное стечение обстоятельств, — продолжает начальник смены, — лишь следствие предшествующих поступков».
Хотят монтеры пальцы, оттопыренные, спрятать да руки по швам вытянуть, однако не получается. Так и стоят: «Кто?».  А тот глядит, не мигая, Бог весть, что дальше сказать хочет…
Хорошо, что в этот момент слесаря железяку обратно поволокли. Гудит кран бодро да без надрыва. 
Тут у начальника щека пару раз дернулась, брякнул он дверкой шкафчика и зашагал прочь. Монтерам на ходу бросил:
«Учите ТБ, в среду — на пересдачу».
И пошли они технику безопасности учить, но прежде перекрестились, как по команде.
 
P.S.  Учетчица Зинаида им в церковь сходить посоветовала (дескать, одно к одному, раньше такого не было). 
 
IX
Пошли как-то два монтера в церковь.
Раньше-то не ходили. А тут вдруг наважденье за наважденьем. Монтеры этому сначала значенья не придавали, но после того, как с начальником смены в «Угадай кто» сыграли, даже им как-то не по себе стало.
Мастер в цехе — почти инженер, а и он, когда все аномалии просуммировал, ничего другого не придумал. 
Пока шли монтеры до храма, решали, как им там Кольку Лямцева, одноклассника своего, называть — батюшкой или отцом Николаем. Договорились, что и просто Николая будет достаточно.
Подошли они к нему после службы, когда народ почти разошелся: «Так, мол, и так, Николай, помоги, если можешь».
Тут Колька Лямцев одноклассников бывших перекрестил, да и говорит: «Жизнь человека есть битва добра со злом. Даром в ней никто не уступит».  На том и расстались.
Шли монтеры домой задумчивые, не заметили даже, как ларек миновали. Хотя Арнольдовна им в окошке сушеной рыбой сигнализировала: окунем да ершом.
 
P.S. Зинаида долго потом у икон стояла. Не знаю, что уж она там шептала, о ком плакала.

Смотри и другие материалы по теме:
Загрузка...
Наверх
JSN Boot template designed by JoomlaShine.com