На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию печник, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Рассказы про печника
Печник
автор: Владислав Тепшин
У нас сломалась печь. Однажды ночью в печи что-то ухнуло, покатилось глухо и всех испугало. А утром, когда мы затопили печь, пошёл густой дым. Пришлось выставить зимнюю раму и приоткрыть окно – форточек рамы не имели, а был только продушник в стене, от которого не было никакого толку.
Я сходил в домоуправление и вызвал печника.
Стоял май, светлый и холодный. Тополь за окном раскачивал сырыми ветвями. Жена куталась в толстую кофту и платок. А печник всё не приходил. И только на третий день, возвратясь из магазина, мы обрадовано увидели на крыльце жестяной бачок с разведённой глиной, но печника не было, не пришёл он и под вечер. И жена досадовала, зачем мы пошли в магазин вместе, надо было кому-нибудь остаться – в воскресенье он точно не придёт.
Но в воскресенье печники вдруг заявились. Один был большой, светлый, он тут же забарабанил в дверь: «Хозяева, открывай!» С грохотом затащил в нашу комнату глину, заворочался, загремел, уронил стул, засмеялся. Второй был пониже ростом, с тёмными, почти чёрными, как смоль, волосами, как мне запомнилось. Такой же шумный и весёлый. Он тоже с грохотом опустил, почти уронил на пол тяжёлую заплечную сумку и тут же стал доставать мастерки, щётки, молотки и последней тяжёлую мочальную кисть. В нашей маленькой комнате в шестнадцать метров сразу же стало как-то непривычно и тесно, будто мы были не у себя дома.
- Ну, что у вас с печью-то, дымит? – громко спросил первый. – Давай, хозяин, тащи ведро, таз воды! Саш, начинай! Тут работы-то минут на десять!
- Да щас мы это быстро сделаем, - сказал Саша, так звали того, чернявого, и весело, как поп, окунув мочальную кисть в воду, брызнул ею на широкую щель, которая змеилась по печному щитку и, повернувшись ко мне, блестя озорно глазом, бросил: - Да мог бы и сам глиной замазать!
Тут моя жена наконец-то вышла из оцепенения, вызванного таким неожиданным нашествием, и закричала:
- Стойте! Не надо нам ничего замазывать – нам надо всю печку разбирать!
- Печку?! – хором сказали печники, изумлённо посмотрели друг на друга, а потом воззрились на нашу печку, будто её снова увидели в первый раз. - Да тут работы-то, знаешь, сколько!
- Знаю, - сказала жена. – На весь день. А вы что думали?
- А ты говорил, что мы до магазина всё успеем, - укоризненно и печально сказал большой и светлый.
- А чего с ней случилось-то? – грустно спросил нас Саша.
- У неё внутри кирпичи упали, - сказал я, - вот и не топится.
- Так кирпичи-то надо привезти, - вздохнул большой, - у нас собой их нет. Да и у вас, конечно, нету. Давайте мы завтра приедем?
- Ну, уж нет! – сказала жена. – Вас потом опять не дождёшься. Один разбирает печку, другой за кирпичами едет. А я кормлю вас обедом и даже рюмку налью. Надо, мой муж тоже за кирпичами поедет. Всё просто.
- Ну, разве что обедом, - протянул большой. – Ты, Саня, чего думаешь?
- Ну, давай съездим, - как-то обречённо сказал Саша, и мы поехали.
Мы с Сашей, теперь я буду называть его Александром, не поехали, а пошли по улице Поморской, потом свернули на Ломоносовский проспект. «Так быстрее, пешочком», - предложил он. Дорогой он был молчалив, да я и сам не знал, о чём говорить. И если мы говорили, то я не помню, о чём. Быть может, как это бывает в подобных случаях, о погоде. Холодный майский ветер широко, наискосок, подметал пыль с деревянных мостков и шумел в деревьях. Светило солнце. Мимо проносились редкие машины. И если б я знал, что мне непременно надо запомнить всё, о чём мы с Александром говорили, я так бы и сделал, но я ведь ничего не знал ни про него, ни даже про себя, то есть что станет со мной, потом, через много лет. Мы просто шли за кирпичами.
И мы их добыли, ровно двадцать штук, и даже доставили на «уазике» до самого крыльца. Работа дома кипела. Печка зияла огромной квадратной чёрной дырой, которая пугала мою жену, и Паша, перемазанный сажей, так звали большого, восторженно говорил:
- Да у них тут полколодца рухнуло, глянь-ко, весь ход завалило!
Александр тут же полез с головой в печь, фыркнул сажей и, высовываясь обратно, заявил:
- А чего тут? По-новому его сложим. Да и здесь переберём – свод-то совсем живой.
Я помогал, как мог, таскал ведром на улицу выкрошенный кирпич, заносил новый. Весело стучала печная кирочка, влажно плюхалась и растиралась глина. Жена причитала: «Всю комнату перемывать придётся!»
Пришла соседка Галя, из-за стенки, и сказала:
- У нас на кухне дверца в печи шатается, может, посмотрите?
- Посмотрим, - согласился Александр. – Паш, давай перекурим?
На кухне, пока я наставлял чайник, Александр поковырял пальцем печную дверцу и сказал:
- Вот тут бы клинушки вставить, рамку зажмёт и подержится ещё. Из-за женщин всё печки ломаются да своды с дверками не стоят.
- Почему это? – удивился я.
- Да у них привычка такая: под самый свод дрова забивать! Лезет – не лезет, а они всё равно пихают, вот и не стоят, понимаешь.
- Понимаю, - неуверенно сказал я.
- А знаешь, - сказал он, поглядев на меня снизу вверх – он всё ещё сидел перед печкой на корточках, - я ведь не только печки ложу, как ты думаешь, я ведь ещё и стихи пишу. Поэт почти. Вот смотри! – он быстро поднялся и, опираясь рукой на печную плиту, прочитал:
Не камин в помещении – печка,
Чтоб охотники спали в тепле.
И не лампочка светит, а свечка
Перед нами горит на столе…
Столько лет пролетело, и я уж не помню: это ли стихотворение мне прочитал Александр или какое другое, но только оно точно про печку было. Вот так я его и вижу: стоит рядом, вполоборота, и я с чайником напротив. Серенький свет льётся сквозь пыльное кухонное стекло и высветляет всю нашу коммунальную заморённую кухню и его лицо, немного смущённое неожиданным признанием для меня. Тёмные спутанные волосы падают ему на лоб. На щеке присохшая глина. И глаза ещё, внимательные, будто всё подмечают, и с грустью что ли…
- Вот ты в институте учишься, - говорит мне Александр, - это хорошо, я тоже задумал учиться, обязательно буду.
Я и вправду был удивлён тому, что он пишет стихи, и сам признался ему в свою очередь: «Я тоже стихи пишу».
- Вот как? – он удивлённо, как бы оценивая, посмотрел на меня. – Это ведь хорошо. Это дело.
Может быть, тогда он и ещё мне что-нибудь прочитал, да и я, храбрости набрав, что-нибудь своё ввернул, но тут гулко забил ботинками о крылечный порог печник Паша, вошёл на кухню, большой, широкий, увидал в моих руках чайник и обрадовался: «Чай пить? Давно пора!» И пошёл к умывальнику в табачном облаке.
Мы тут же на кухне сели обедать. Выпили по рюмке. Жена суетилась. После обеда работа побежала быстрее. Печка закрылась.
- Вот тут, - сказал Александр, - я тебе чистку поставил, прямо под вьюшкой. Видишь, кирпич невмазанный.
Под вечер печники ушли. О стихах с Александром мы так и не поговорили больше. Не было времени, да и печники наши устали. Такую работу сделали. Какие тут стихи? Александра я больше не видал.
Прошло лет двадцать, а то и побольше. В 2004-м я принялся уже сам чинить ту же самую печь на нашей Поморской, уже сам уверенно умел и понимал многое в этом хитром и добром деле. Деревня, знаете, если не лень, всему научит. Разобрал печной щиток и заглянул внутрь: тот же самый колодец приказал долго жить. Кирпич местами выгорел и выкрошился.
«Вот он как его сложил, - подумал я, вынимая старые кирпичи и вспоминая добрым словом Александра. – Хорошо!» И стал аккуратно повторять его работу, выкладывая кирпич за кирпичом. И, знаете, отчего-то весело было и приятно это делать, и всё казалось мне, что сейчас я не один эту работу делаю, а вместе с ним. Перед чисткой я остановился, вытащил тот самый не вмазанный им кирпич, повертел в руках. С одного бока он треснул, но я почему-то не стал его менять и вернул обратно – постоит ещё.
Прошло ещё лет семь. Приближалась весна. Я давно и серьёзно писал стихи. В моём письменном столе, ожидая радостного часа, лежали рассказы. Я, надеясь вступить в Союз писателей России, мечтал встретиться с Александром и поговорить с ним, ведь тогда на кухне у нас ничего не получилось. Мне бы хотелось поговорить с ним о печках, мы бы вспомнили ту кухоньку, где он читал мне свои стихи, и о стихах, конечно, мы тоже бы поговорили. Куда без них? Я отчего-то, спешу признаться, поздно узнал, поздно догадался, к стыду моему, что мой печник Александр и есть тот самый наш добрый Александр Росков…
Да только вот не суждено мне было встретиться с ним ещё раз…
Печник
автор: Наталья Юрченко
Как у камина грелись на работе зимой... Прямо прильнёшь к нему, так тёпло и приятно. А чуть дальше отодвинешься - холодно. Часами греться приходилось от холода в помещении.
Мы жили тогда в Геофизиках, - один из районов небольшого посёлка Сангар, за озером. Улица так и называлась Заозёрной. Дом засыпной, шлак внутри осыпался, топить без конца приходилось. Уголь по талончику давали. Привёз нам бывший муж голимую породу. А морозище. Ходила на шахту просить мастеров отпустить хорошего, - бесполезно. Посоветовали мне поговорить с одной женщиной из СНГРЭ, она завезла мне прямо чудо-уголёк. Так я его до самой ночи переносила в пристроенную к дому деревянную коробку. Ох и радовалась тогда, ведь в валенках и шубах спали с сынишкой - первоклассником.
Печка тоже с фокусом была, стреляла внезапно, и вся копоть вылетала на , а мы вылетали из мигом в комнату. Потом убирать приходилось. А ведь прочищали дымоход, несколько вёдер сажи вынесли. Пришлось опять чистить.
К огромной радости в экспедицию прибыл печник на подработку откуда-то. Я тоже вызвала его. Он к обеду пришёл, глянул на печь и сказал, что она в два кирпича сложена, поэтому не греет и приходится много топить. Мужчина среднего роста, лет 40-ка, молчаливый. Работал старательно и не спеша. Вот уж ночь настаёт, спать надо ложиться. В доме просто уличная температура, печь-то разобрана. Я ему предложила завтра продолжить, но он до утра работал. Мы в комнате уснули с сынишкой на диване. Просыпаюсь рано от тепла в комнате непривычного. Так хорошо, прямо благодать. Печник на сидит и смотрит на нас, как мы спим с сынишкой в шубах. Сложил печку на славу, в полкирпича, мигом нагревалась. Порядочный человек попался. Даже дополнительно денег не взял, по наряду от экспедиции.
И как я незнакомому доверила ночью работать? Вот молодёжь-то. Но слава Богу, что хорошего человека послал печки класть северянам! Даже звать как не знаю, но вспоминаю всегда добром. Как же он своим трудом и порядочностью нас выручил. Пусть и ему будет доброе на жизненном пути.
Дзержинский и печник рассказы для детей
автор: Квержик Жесткович
Как-то раз у Феликса Эдмундовича сломалась печка… Стали искать печника, а кругом глушь, леса… до ближайшей деревни километров 30, а метель метёт страшучая…
Послали пару чекистов(и меня в их числе) за печником в деревню. Под вечор уж привели деда какого-то, говорим «печник, кароче». Дед долго упирался, но мы его убедили, а там оказалось, что и вправду он печником когда-то был, да сказ не про то…
Нас, чекистов, знавших «грозу буржуазии» Дзержинского, всегда поражала в Феликсе Эдмундовиче его необычайная человечность, скромность, простота, душевное отношение к своим подчинённым, сотрудникам, к товарищам, ко всем, кто обращался к нему за советом или с просьбой. Это был человек большого отзывчивого сердца. У всех кто общался с Феликсом Эдмундовичем, навсегда осталась о нём добрая, светлая память.
-Ну, - говорит Дзержинский, - чини печку.
А тот ему отвечает:
-А вы собственно кто, батенька, будете?
-Я, - говорит с усмешкой Дзержинский, - пламенный рыцарь революции…
Дед с юмором был, ничего не понял и давай печку чинить…
Да рассказывает, как вот он ещё Ленину печку чинил как-то, а не знал, что тот Ленин был… Как он наговорил тому сперва всякой гадости, а потом думал, что Ленин его за вольности в тюрьму посадит или расстреляет. Рассказал, как дал зарок не чинить с тех пор печки вообще и держаться подальше от большевиков в частности. Рассказал, какого мнения он о красных, как он презирает чекистов и доносчиков, как он в тихую зерно копит в подвале, как он на днях просчитал падение английского фунта и сыграл на этом падении, а теперь хочет заводик текстильный открыть, и стать, как он сказал, «середнячком». Рассказал, как хочет под старость(блять, какая старость! ему уже лет 80, во, дед даёт!)… короче рассказал, как хочет книгу написать про развитие малого бизнеса в России и ещё много чего наговорил.
А Дзержинский слушает, улыбается, задаёт вопросы… У Феликса Эдмундовича был удивительный дар находить общие темы с собеседником…
Враги наши создавали целые легенды о всевидящих глазах ЧК, о вездесущих чекистах. Они не понимали в чём сила ВЧК. А она состояла в том же, в чем сила Коммунистической партии, - в полном доверии трудящихся масс. «Наша сила в миллионах», - говорил Феликс Эдмундович. Народ верил чекистам и помогал им в борьбе с врагами революции. Помощниками Дзержинского были не только чекисты, а тысячи бдителных советских патриотов, как вот этот дед.
Починил дед печку, довольный усталый садится к столу, а Феликс Эдмундович ему чаю наливает.
-А что же вы так не любите чекистов? – спрашивает Феликс Эдмундович.
-А вот вы, батенька, сами посудите… - начал печник, - поощрение клеветничества, допросы эти всякие… или выведать тайком у простака какого что, да и тут же против его использовать… ложь, обман, убийства, грязь…
Феликс Эдмундович внимательно слушал, не перебивал да ещё иногда поддакивал:
-Да, да бывали такие случаи…
-А то ведь и невиновного бывало в тюрьму!
-Бывало…
-И расстреливали бывало по ошибке или клевете!
-И такое бывало…
-А вы спрашиваете… Семью мою разорили, сын единственный сидит… жив ли не знаю…
-А что вы думаете о Дзержинском? – спросил Феликс Эдмундович.
Тут дед замолчал что-то и давай пирожок есть… чай пьёт, добавки просит, по сторонам оглядывается… Заёрзал что-то… Глянет на Феликса Эдмундовича, словно узнал в нём кого, глянет на нас, стоящих за его спиной в чёрных кожанках да с винтовкой, и снова к чашке, будто пить очень хочет…
-Так, что вы думаете о Дзержинском? – повторил свой вопрос Феликс Эдмундович.
Помолчал дед и говорит:
-Я думаю, это самый отважный, самый искренний, добрый… человек большого отзывчивого сердца, справедливый и удивительно работоспособный… что, он очень много работает на благо советских людей во имя нашего светлого будущего…
И в глазах деда даже слеза блеснула.
Вот как любил простой народ этого удивительного человека.
Печник
автор: Александр Викторович Зайцев
- Ляксевна, ты дома? – негромко спросила Агафья, сначала отогнав настырного петуха, а затем едва стукнув батогом в стекло. – Ляксевна?
Судя по тому, что входная дверь была закрыта изнутри на крючок, та должна была быть дома, но признаков жизни не подавала. Примерившись своими подслеповатыми глазами, Агафья на этот раз уже с силой ударила всей своей палкой в переплёт рамы, да так, что задрожали стёкла. Но не успел утихнуть их перезвон, как воздух над двором пронзил новый звук, от которого шарахнулись куры:
- Ляксевна!!!
В повисшей после куртишине вдруг стало слышно, как заскрипела кровать, а потом зашаркали по полу валенки. Затем распахнулось окошко, в которое Агафья минуту назад немилосердно долбила своей клюкой, и над её головой показалось округлое лицо такой же старухи.
- Чё бубонишь? Чуть окно не высадила, - спросила Зоя Алексеевна.
- А ты чего народ пугаешь? Запускай давай. Позвонить надо.
- Так заходи да звони, - сказала Зоя, не заметив намёк, закрывая окно.
- Двери-то отвори! – только и успело проскочить под захлопнувшиеся оконные створки.
Зоя вздохнула и побрела к входной двери.
Отперев дверь и встретив подругу, стала привычно оправдываться:
- А я-то сегодня ведь и из дома не выходила ещё. Куры сами дорогу на волю знают, а козу продала.
- Ну и дурра! – безапелляционно, почему-то по-французски напирая в нос, констатировала Агафья.
- Чёй это с тобой? – больше прононсу, чем такому обращению удивилась Зоя.
- Сопли, - спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся в июльскую жару, сказала Агафья, проходя в дом. – Как дела-то?
- Какие теперь дела… - пожала плечами та. – Лежу больше: козы нет - сено косить, веники ломать не надо…
- А я, - Агафья показала на нос, - избегалась вся по хозяйству.
- Чего так? – Зоя Алексеевна заняла своё, хозяйское место у стола возле окна.
Агафья расположилась на другом стуле.
- Корову отгони, пастуха проверь, чтобы не пьяный с утра – хоть до обеда попасёт, как будто мне одной это надо …Клыку посади… Печку вот перекладывать надо…
- Печку… - как бы нехотя повторила за ней Зоя Алексеевна. – А может замазать получится?
- Панька пять лет перед смертью мазал, да я после него десять… Уже одна глина, а не печка.
- Да… - вздохнула Зоя.
Старухи помолчали.
- Чай будешь? – с надеждой спросила одна, словно чай мог решить все старушьи проблемы.
- Ставь… - оторвавшись от своей невесёлой думы, ответила другая.
Зоя Алексеевна проскрипела на кухню и забрякала там посудой. Ширкнула спичка, стукнул чайник о конфорку, и старуха вернулась в комнату.
- Валерке звонить собралась?
- Да.
- А сдюжишь?
- А что? Рази я когда мужика не сдюжила? – удивилась Агафья.
- Этого не сдюжишь, - твёрдо сказала Зоя, и, рассмеявшись, продолжила. – Даже я не смогла…
- Чой-то? – хитро посмотрела на подругу Агафья.
- Той-то, - передразнила та. – Печник он знатный, лучше не бывает, но матершинник…
- Ой, - схватилась за округлые щёки Агафья. – Я ж матюгов никогда на ферме не слышала!
- Таких – нет.
- Да ну?
- Угу, - Зоя для большей убедительности кивнула головой, – он же у нас печку клал – ещё Савелий мой просил. Так он как кирпич ложит, так матюгом сопровождает. И каждый кирпич - разным…
- Да ну тебя. В печке кирпичей, поди что, тыща, - Агафья что-то прикидывала в уме. – Нет! – наконец, уверенно заключила она, – стольких матюгов не бывает.
Зоя поначалу хотела, было, поперечить, что нет, мол, у кого-кого, а у Валерки бывает, но уже спохватилась: Агафью не переспоришь, и тогда Зоя подошла к этому с другой стороны.
- Люську Косую знаешь?
- Кто эту дурёху не знает…
- …Ещё только договариваться пришла, да так и повалилась прямо на крыльце в обморок.
- Ну…
- Вот тебе и ну… Я к Варваре уходила, пока он у нас работал. На работу его посмотреть любо, но если уши зажимать… Савелий мой, конечно, посмеивался, так то ясное дело – мужик.
- А я к тебе уходить буду. Чай, не прогонишь?
- Да сиди. И мне интереснее, а то телевизор надоел, а козу продала…
- Простить себе не можешь? – спросила Агафья и по Зоиному лицу поняла, что угадала: верхняя губа у старухи дёрнулась, глаза поплыли, и Агафье срочно пришлось переводить разговор на другое.
- Хотела, было, Славку нанять, да передумала, – быстро сказала Агафья.
- И правильно, - Зоя рада была уйти от душещипательной темы. – Как он Соньке русскую сложил, так кто его теперь позовёт?
…История с сонькиной печкой у Славки, и правда, тот раз вышла прелюбопытная: работал он старательно, на совесть, и печь сложил вроде бы добротную, да вот не задалась работа у мужика. Старательный он, Славка этот, да дальше собственного носа смотреть не хочет, а от того и не увидел, что брёвна под печью погнили от ветхости, ну и… Дня через три пошла Сонька до огорода за морковкой. Только нагнулась, да так и села: грохнуло что-то так, словно молния позади ударила. Подняла баба глаза к небу – ни облачка. Подивилась делам Господним, да и домой. А дома - простор… Понятно, что простор, раз такая махина, как русская печь, целиком в подвал уехала, треть избы освободив. Вот я и говорю, кто теперь Славку позовёт? Тем более, что он и перекладывать не стал, и деньги не вернул: я, говорит, свою работу сделал, а то, что сруб под печью сгнил, так меня его чинить не нанимали. Самой смотреть надо было. А какой из старухи смотрельщик? Старухи сами больше на мужиков надеются.
- Вот-вот… - вздохнула невесело Агафья. – Я и говорю, что кроме Валерки и позвать больше некого.
Повисла пауза, которую прервал закипевший чайник. Зоя поднялась и пошла на кухню, а Агафья, криво посмотрев на телефон, осторожно вытащила из-под него справочник, и, украсив нос очками, принялась искать букву «К». Пока одна заваривала чай, другая собиралась с духом. Собиралась, собиралась, да так и не собралась…
А потом с чайником в руке вернулась хозяйка.
- Зой… - начала Агафья, и почти заревела. – Позвони, а?
- Куда? – удивилась та, ставя чайник и собираясь на кухню за прочим.
- Печнику… А то вдруг… и я в обморок?
- Ты? – Зоя так удивилась, что села рядом.
- Я… Много ли мне старой надо?
- Да ты меня на пять лет моложе!
- Ты вон уже…- Агафья махнула рукой на печь, выглядывающую своим изящным боком в комнату из кухни. – Я вот и номер уже нашла… Позвони, Зоенька.
- Я не буду… А если ты боишься, тогда иди к Серёге... – строго сказала Зоя, поднялась и пошла на кухню.
- Чтобы мне потом печь всю жизнь дымила? – прокричала ей вслед Агафья. – Спасибо! – потом посидела, посидела, пододвинула к себе телефон и набрала номер…
…Гудки монотонно ползли в ухо, но только, было, Агафья обрадовалась, что там, на другом конце провода, никого нет, как раздался щелчок, и женский голос произнёс: «Алло!».
«Жена», - догадалась старуха и быстро расспросила, когда будет хозяин. Узнав, что через час, так же быстро поблагодарила и положила трубку.
- Ну что? – спросила из кухни Зоя.
- Через час будет.
- Как раз чаю попить успеем. Сейчас чашки принесу.
Пока Зоя ходила за чашками, Агафья через весь стол смотрела в окно, за которым уже наперегонки с собаками бежали из школы деревенские мальчишки. Звонкие голоса и лай пробивались даже через двойные зимние рамы, оставленные хозяйкой, и старухе показалось, что от весёлого этого шума в комнате стало светлее.
«Что им, - подумалось ей, - у родителей-то на всём готовом. За них папка с мамкой думают. А нам каково? Ни отцов, ни мужей. Дети и те поразъехались… Всё теперь сами…». Но, несмотря на невесёлую эту мысль, на душе стало у Агафьи тише. И даже будущая встреча с печником не казалась теперь такой страшной. «Войну детьми пережили, так и Валерку переживём в старости», - совсем успокоившись, подумала старуха, а тут со своими чашками подоспела и Зоя.
- Ну что, подруга? Я смотрю, ты повеселела.
Агафья, всё ещё глядя в окно, ответила не сразу. Сели пить чай.
…Час за разговорами пролетел быстро. Потом старухи проговорили ещё час. Это уже для того, чтобы печник с гарантией оказался дома. Потом Агафья ещё полчаса собиралась с духом, прежде чем снова поднять телефонную трубку…
… Через неделю сложил Валера старухе великолепную печку: очень тёплую и без дымка. Агафье теперь на всю жизнь хватит и детям останется…
А матюги? А что матюги? Такие-то отборные матюги и в печную трубу вылетели! Пока Агафья у Зои чаи гоняла, толком-то и услышать ничего не успела. Из того, что не знала. А печь? Что печь? А, печь! А печь-то осталась. Тёплая печь. И без дымка.
Смотри и другие материалы по теме: