На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы и сказки о профессии драматург которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Рассказы, сказки про драматурга
Драматург
автор: Вадим Жмудь
Драматург писал фантазии об Иисусе Христе. Вошел Актер.
- Брось, старина! Не стоит труда эта средневековая пыль! Кому это интересно? В наш-то просвещенный век!
- Это мне интересно!
- Ты – талант, но расходуешь свой пыл на ерунду. Дневники, фантазии. Вздор! Тем более, я тебе скажу по чести, пьесу из этого не сделать, а если и сделать, то тебе все равно не удастся её поставить. Конечно, на Рим сейчас никто не обращает внимания, но у нас всё же имеется свое понимание теософских вопросов, и не дело поэта соваться в эти вопросы со своей трактовкой. Посмотри, ты исписал кипу листов, вместо этого мог бы написать приличную пьесу. Драматург, а изводишь свой талант на поповщину.
- Но, ты почитай, каков монолог Иисуса в ночь, когда апостолы уснули! Я горжусь этим монологом.
- Если он тебе так понравился, вставь его в фарс, который мы вчера исполняли. Пусть его прочитает со сцены этот забавный толстячок.
- Трагический монолог вложить в уста безумцу из фарса? Ты смеешься!
- Народ всплакнет, фарс это не испортит. После пьянчужек вставь.
- Речь Иисуса? Не клеится.
- Не речь Иисуса, а речь человека. Кстати, трактирщик – это мелковато. Народ любит глазеть в спальни королей. Впрочем, и конец можно переделать. Нелепо, что псих прогоняет дядюшку палками. Пусть все умрут в конце. Так бывает часто. У тебя получится! Забудь Иисуса, не связывайся с попами. Какое дело, что он говорил в этом саду с непроизносимым названием? И слова годятся один в один. Смотри-ка, как отлично получается:
«Вопрос в том, жить, иль согласиться умереть? Пристало ль покориться духом? Иль под ударом яростным судьбы склониться? Иль, ополчась на дьявольские смуты, сразиться? Поставить на кон всё в последний раз? Или смириться, умереть, уснуть, и лишь сказать, что сном кончаешь ты смертельных мук мучительную тяжесть? Быть может сны увидеть? Но какие? Нет, знать нам не дано, что там, за гранью жизни! И в этом суть! Неведомы нам чувства тех, кто ушел навек за эту грань! Иначе б выбор был разумен! Шагнуть в ничто… И возродиться? А если – нет? Кто снес бы ужас и позор, глумленье света, когда бы точно знал, что там, за гранью жизни – покой, и сон, и справедливость? Покончить разом с пошлою судьбой?! Один удар – и вечность пред тобой… Или бороться до конца? Уйти в безвестный край, откуда нет возврата! Назначив самому отбытия момент! Иль здесь влачить существованье, безвестности отбытия страшась?
Загробный мир, земным скитальцам ты не смущал бы волю, когда бы знать они могли, что там, в тебе! Так трусами нас делает незнанье, раздумье и гаданье над судьбой. А если вдруг решиться? Решимости живой природный свет бледнеет под налетом хладной мысли»… Билли, этот монолог хорош для принца, но для бога не годится! Пиши трагедию!
Как я стала драматургом
автор: Светлана Михайлова-Костыгова
Народу в холле было уже очень много, все толпились и готовились к началу фестиваля «Ветер в Соснах».
Мрачный оператор, увидев меня, буркнул:
– Никуда не уходите.
– Значит, будут снимать – Пронеслось в голове, а что там в голове? Одни радужные шарики лопаются, подпрыгивают и весело смеются. А что вы хотите? Пять лет вообще не была в обществе, а тут столько событий и все сразу.
Из камеры, из проводов, короче, непонятно откуда и чудесным образом появляется мальчик-репортер:
– Представьтесь, пожалуйста.
– Михайлова Светлана Викторовна – Это я так радостно представляюсь.
– Вы поэт?
– Поэт и прозаик.
Потом еще несколько вопросов и интервью заканчивается. Чуть позже, молодой репортер, который очень похож на одну оживленную белку из мультика несколько раз подходит ко мне и шепотом переспрашивает:
– Простите, Вы поэт и писатель, я правильно понял?
– Поэт и прозаик – Утвердительно киваю своей очаровательной головкой.
Проносится случайная мысль, а как вы знаете, ничего случайного в этом мире не существует. Мысль такая: почему этот молодая белка-репортер постоянно меня переспрашивает о природе моей принадлежности к литературе?
Но думать некогда, начинается открытие фестиваля.
Сюжет о фестивале «Ветер в Соснах» по нашему местному телевидению ждала вся моя семья, включая и любимую собачку Пуську.
Включили телевизор. Уселись на диван. Пуська зажала в своих лапках любимую косточку. И вот, я слышу:
– На фестивале присутствовала в качестве судьи, поэтесса и драматург Светлана Михайлова.
Я тихо сползаю, глаза мои прочно заняли место под абажуром и я пытаюсь вместить в себя, когда и как я стала драматургом?! Может, это последствия наркоза и я уже ничего не помню? Может, я не только драматург, но и романист? Может, мне надо писать пьесы? А может, я их уже написала? Смотрю на Ваню, он смотрит на меня хитрыми глазами и хихикает:
– Ну вот, Светик, доросла ты и до драматургии. Еще немного и сценаристом станешь. Какие планы?
И тут до меня доходит, почему репортер меня назвал драматургом. Видимо, слово прозаик, у него четко ассоциировалось с зайцами и передачей «В мире животных». Поэтому, недолго думая, он заменил непонятное для него слово прозаик на драматурга.
Теперь муж ласково называет меня «мой прозайка драматург».
Вот так и появляются истории и складываются легенды.
Про одного Драматурга... Сказка для взрослых детей
автор: Юлия Хилькевич
(почти невыдуманная история)
"Определенно, тщеславие — мой самый любимый из грехов. Он так фундаментален! Самолюбие — это естественный наркотик» (к/ф "Адвокат Дьявола")
Жил на свете один Прекрасный Драматург. О том, что он прекрасен, знали лишь Любимая Жена да Верные Друзья. Его пьесы не брал ни один театр, ни одно издательство не хотело печать его книги, и все известные ему киностудии отказывались от его сценариев. Даже когда он пытался строчить заметки в местные газеты, их почему-то никогда не печатали. Но Драматург не сдавался и продолжал писать. Все, что выходило из-под клавиш его по-старчески брюзжащей и капризной печатной машинки, он читал Любимой Жене, а та с благодарностью слушала. Ведь это было прекрасно…
-- Почему никто не хочет брать мои сценарии, неужели они так бездарны? — спрашивал Любимую Жену Прекрасный Драматург. И взгляд его был бесконечно ясен и чист. Тонкими нервными пальцами он так крепко сжимал рукописи, что Любимой Жене казалось: он вот-вот их порвет в клочья.
– Послушай, – умоляла она, -- Придет время, и ты станешь самым известным Прекрасным Драматургом в мире!
– Я очень хочу, чтобы люди плакали и смеялись над моими произведениями, чтобы они сопереживали моим героям, творили добро и презирали зло, чтобы они перестали лгать самим себе, чтобы были счастливы и чтобы мы все вместе смогли найти истину! – горячо, с отчаянным надрывом, шептал он.
-- Это обязательно когда-нибудь случится, -- отвечала ему Любимая Жена. И они садились пить чай на своей маленькой, но очень уютной кухне, заботливо прикрыв полотенцем пишущую машинку. Они были счастливы. Почти счастливы…
Однажды чудесным утром Прекрасному Драматургу позвонили из Театра и сказали, что Известный Режиссер будет ставить спектакль по его пьесе. С того момента прошло совсем немного времени, после чего Прекрасный Драматург проснулся знаменитым. Его заметили. Газеты, которые еще совсем недавно отказывались публиковать его статьи, захлебывались в хвалебных рецензиях на его творения. Киностудии, прежде захлопывавшие перед его носом дубовые двери с засаленными бездарностями никелевыми ручками, теперь распахивали их настежь. А из типографий бесконечным потоком, призывно поблескивая глянцем, лились тиражи книг. В лакированных обложках, раскрашенные по последней моде, этакие франты, они расходились, как горячие пирожки в холодный день. Мир узнал Прекрасного Драматурга. Весь свет аплодировал ему. Он смущенно улыбался, растерянно взмахивал рукой, нелепо ссутуливал плечи и шел работать в свой «кабинет» -- в семь квадратных метров кухонного пространства, которые казались ему Вселенной. Он был счастлив. Почти счастлив…
Его читали, слушали, о нем говорили. Он был самым ярким и талантливым. По-новому смотрел на вещи, дерзил тупости, боролся с жестокостью, режиссировал катарсис… Но мир не спешил меняться. Однажды поздней ночью, когда Любимая Жена и Город спали, в его «кабинет» заглянуло Тщеславие.
– Так-так, -- перебирая толстенькими короткими пальцами листки с его новым творением, прошуршало оно,
-- Это же гениально! Нет равных тебе!
– Правда? – смутившись, переспросил Прекрасный Драматург. -- Ты действительно так думаешь?
– Конечно, с готовностью отозвалось Тщеславие. – Ты перевернешь этот мир с ног на голову. Вот увидишь!
И тут Прекрасному Драматургу стало невероятно тепло. Последнее время он бесконечно мерз, и Любимая Жена даже не раз показывала его самым лучшим докторам. Но те лишь разводили руками: «Слишком много работает. Езжайте отдохнуть в теплые страны…». Они купили билеты, взяли в руки новенькие чемоданы и поехали в те диковинные края, где зимуют аисты. Только жар южного солнца почему-то так и не смог отогреть Прекрасного Драматурга. А Тщеславие своими словами, словно пледом, укутало его. Озноб прошел.
С тех пор Драматург стал ждать своего спасителя каждую ночь. Тщеславие с ногами, прямо в грязных ботинках, забиралось на маленький диванчик Любимой Жены и часами нашептывало Прекрасному Драматургу теплые комплименты. А еще Оно помогала работать. Преподнося раз за разом все новые и невероятно увлекательные сюжеты, Тщеславие делало творчество Драматурга исключительным. Появлялись новые заказы, газеты хвалили, киношники снимали фильмы, издательства печатали книги. Вот только днем, в отсутствие Тщеславия, становилось все холоднее.
Драматург раздражался по мелочам. Он беседовал только с теми, кто не скупился на похвалы, все остальные вызывали лишь досаду из-за зря потраченного времени. Взгляд его поблек, тонкие пальцы утратили свою легкость и больше не трепетали бабочками над клавишами, едва их касаясь, во время работы. Они уверенно барабанили по растерянно всхлипывающей печатной машинке. Вскоре старушку заменил всегда бодрый, всегда одинаково звучащий компьютер. Он охотно поглощал все мысли Прекрасного Драматурга, чтобы после хладнокровно разложить их по своим полкам. Метраж кухни увеличился, стены раздвинулись, как в сказке. Но там больше не было ни выцветшего диванчика, ни частых разговоров с Любимой Женой и Верными Друзьями, и целой Вселенной тоже уже не было. Там была просто кухня. Шикарная и холодная. Теперь Драматург работал в прекрасно оборудованном кабинете новенького загородного дома.
Несмотря на жаркий камин, его бесконечно знобило. Любимая Жена то и дело подбрасывала дрова в живой огонь, заваривала горячий чай, целовала ледяные губы и руки, но ничто не помогало.
Когда Тщеславие в очередной раз заглянуло в гости, оставляя за собой на полу слякотную дорожку, Прекрасный Драматург спросил:
— А не могло бы ты переехать ко мне насовсем? Когда ты рядом, я выздоравливаю, согреваюсь. Понимаешь?
– Понимаю, – ухмыльнулось Тщеславие. — Ты действительно этого хочешь?
– О да! — вскричал Драматург, – Мы создадим с тобой самый лучший сценарий на свете, которому позавидует сам Бог.
— Хорошо... -- ответило Оно и сделало шаг в сторону Прекрасного Драматурга…
В какое-то мгновение ему показалось, что он умер. И что его, Прекрасного Драматурга, сомневающегося, мерзнущего, страдающего из-за несправедливости, мечтающего сделать лучше целый свет, больше нет. Он НИЧЕГО не чувствовал. Но очень скоро по всему телу разлилось спасительное тепло. Так в нем поселилось Тщеславие. Заносчивое, с заплывшими от чрезмерной сытости глазками, в вечно грязных ботинках…
Драматургу больше не было холодно, но и творить ему уже тоже не хотелось. Тепло размаривало его. С каждым днем становилось все жарче. И порой ему даже казалось, что еще чуть- чуть -- и он сгорит заживо. В остальное же время он был счастлив. Почти счастлив…
Смотри и другие материалы по теме: