автор: Алексей Горшков
Должен вам сказать, что мы, Южане, не любим так называемых Коннектикут Янки Торговцев, которые время от времени, приходят к нам с Севера, чтобы хитростью и обманом продать нам, доверчивым Южанам, какую-нибудь совершенно ненужную вещицу. Эти плуты и хитрецы, которые сами себя называют красивым, но не понятным словом «коммивояжеры», умеют так ловко запудрить мозги доверчивым людям, особенно женщинам, что без особого труда сбывают свои залежалые товары, которые потом приходится выбрасывать в кладовку за ненадобностью.
Однажды, когда перед моей таверной появился такой «коммивояжер», с большим саквояжем, который он с трудом тащил, у меня, признаюсь, не было желания даже пустить его в таверну, не говоря уж о том, чтобы предоставить ему комнату для ночлега. Это был тощий, белобрысый человек, с сухим морщинистым лицом. Он выглядел словно дедушка, который собирался вот вот помереть. Про таких типов, мы Южане, обычно говорим: «He looks more like a grandfather on his last legs». Признаюсь, что присмотревшись к этому деду «on his last legs», я решил, что он совершенно безвреден и для меня, и для моей доверчивой женушки. Поэтому я пустил его на ночлег, но с одним условием. Я предложил ему обхитрить меня ещё до того, как он покинет утром мою таверну. Коммивояжер согласился, но сказал, что сначала хочет выспаться, поскольку просто валится с ног от усталости, и сразу же ушел в свою комнату.
На следующее утро всё сразу пошло не так, как обычно. Парень, что прибирал двор и ухаживал за лошадью, не вышел на работу, и мне самому пришлось заняться его работой, в то время как моя женушка готовила завтрак. Когда я вернулся в таверну, то увидел свою жену, склонившуюся над столом, на котором коммивояжер разложил свои товары. Женушка с восторгом гладила покрывало, точно такое же, каким были укрыты все кровати в нашем доме. Торговец назвал невероятно низкую цену, и моя жена аж задрожала от нетерпения. В этот момент, меня позвал другой постоялец, чтобы расплатиться по счёту, так что я не видел состоялась ли сделка с покрывалом или нет.
А тем временем, коммивояжер собрал свои вещички, заплатит по счёты и собирался уже покинуть таверну, когда я вспомнил о нашем с ним договоре и окликнул его:
«Торговец! Вы же обещали обхитрить меня! Вы что, забыли о нашем уговоре?»
«Не забыл. Спросите свою жену!» - спокойно ответил торговец, направляясь к своей лошади.
В это время моя женушка окликнула меня:
«Милый! Иди сюда, я тебе что-то покажу!»
И женушка показала мне покрывало, которое она только что купила у заезжего торговца по «необычайно низкой цене»!......
Ну и дела! Этот безобидный на вид старикан, всё таки ухитрился продать моей женушке совершенно ненужное покрывало! С тех пор, я таких торговцев стал презрительно называть «саквояжниками». Может вы читали замечательный роман Гарольда Роббинса «The Carpetbsggers” ? Так вот, сюжет «Саквояжников» я подсказал знаменитому писателю....
Коммивояжёр
автор: Антон Суббота
Звонок громко задребезжал. Тяжелые неторопливые шаги послышались за дверью, наконец, со скрипом она открылась. Из-за нее выглянул толстый некрасивый мужчина, в домашних грязных трико и такой же грязной серой майке. На пороге его квартиры стоял высокий молодой человек в сером костюме тройке и белой гладко выглаженной рубашке. В руках он держал размером с хороший арбуз, синего цвета, с круглой кнопкой наверху и с двумя колесиками по бокам - пылесос.
- Здравствуйте! Мы предлагаем вам уникальное предложение! Только сейчас и только для Вас!
- Не интересует, - сухо ответил толстяк.
Он начал закрывать дверь, но человек в сером костюме просунул в дверь ногу и нос, и сказал заговорщицким шепотом:
- Всего сто рублей и он ваш. И у него нет никаких проводов!
В глазах толстяка заиграли огоньки жадности, он снова широко распахнул дверь. Молодой человек выпрямился и продолжил:
- Всего одна кнопка! Легкий доступ к мешку для мусора! А мощность! Способен очистить ковер от шерсти домашних животных за один проход! Не желаете проверить?
- Да-да. Желаю, - торопливо ответил толстяк, вытирая руку о штанину и протягивая ее к направленной на него насадке трубы пылесоса.
Человек в сером костюме легонько нажал на кнопку, отчего тот еле слышно зажужжал.
- Что за…? – толстяк недоумевал.
Его руку, словно змея, обхватила растянувшаяся насадка. Труба расширилась, словно резиновая, и полностью заглотила толстяка. Пылесос несколько раз громко чавкнул и затих, продолжая еле слышно жужжать. Человек закрыл дверь и тем же легким нажатием выключил пылесос. Оправил костюм, взял на руки пылесос и стал подниматься по лестнице на этаж выше.
Через некоторое время послышался звонок и звук открывающейся двери:
- Здравствуйте! Мы предлагаем вам уникальное предложение! Только сейчас и только для Вас!
Коммивояжер
автор: Роман Колмаков
Утренний ритуал распития кофе под аккомпанемент теленовостей был нагло прерван звонком в дверь.
Какого черта? У меня больничный, жена на работе, сын в школе. Имею я право на четыре часа покоя?
Снова звонок. Блин, какой настырный попался. Да иду я, иду. Что? Снова звонишь? Подожди, уже открываю замок. Сейчас я тебя, сволочь, научу, как звонками пользоваться и как людей по всяким пустякам дергать.
За дверью стоял пухлый розовощекий человечек, один из тех, кого в темноте можно принять за непомерно перезревшего младенца. Он нервно переминался с ноги на ногу, мусоля в руках коричневый портфельчик и то и дело подергивая плечиками, укутанными в безупречно чистый зеленого цвета пиджак. На лице сияла улыбка человека, только что сошедшего с ума от счастья.
- Ну и крутые у вас здесь ступеньки.
- Пятый этаж.- пробормотал я, шмыгая носом. – А вы вообще кто?
- Я представляю компанию «Счастливая жизнь»…
- А, коммивояжер.
- Нет, ни в коем случае. – Он ловко подставил лакированный ботинок в закрывающуюся дверь.- Наша фирма занимается исполнением желаний.
- Проституцией не интересуюсь.- сказал я, пытаясь выпихнуть его ногу из щели.
- Вы неправильно меня поняли. – он упорно пытался пролезть внутрь, отпихивая меня толстым животом.
- А по-моему, наоборот, не поняли меня вы.
- Наша фирма…
- Спасибо, не надо. Я предпринял еще одну попытку, и снова неудачную.
- Вы бы хотели получить прибавку к зарплате, новую квартиру, просто человеческого счастья в конце-концов?
Я слегка замешкался, подыскивая наиболее едкий ответ, и коммивояжер не переминул этим воспользоваться. Через секунду он уже стоял в коридоре, широко улыбаясь и то и дело оправляя ворот пиджака.
- Марк Антонович.- он протянул пухлую ручку.
Я поглядел на это довольное лицо. Нет, ну это же надо иметь такую наглость!
-Слушайте, уходите по-хорошему.
Но он уже не слушал.
- Всего за двадцать единиц национальной валюты – традиция фирмы – а в нашей стране это рубли, мы обеспечим исполнение Вашего самого сокровенного желания. – Он выхватил из чемоданчика цветастую глянцевую брошюрку.
- Любое желание. Поймите, абсолютно любое. – на пухлом лице проступило сочувствие к человеку, который не понимает своего счастья.
- Вы меня за полного идиота держите?
- Ни за что я вас не держу. – неужели этот человечек умеет говорить только так жизнерадостно? – А на «полного» я и обидеться могу.
- Ну и на здоровье.
- Ну и спасибо.
- По-хорошему прошу, уйдите. – сказал я сквозь зубы.
- Уже. Я так понимаю, разговор окончен? – я в первый раз увидел, как улыбка сползла с этого лица.
- Да.
Выходя он оглянулся на меня. Губы попытались растянуться в некое подобие улыбки.
- Вы точно не хотите?..
Захлопнувшаяся дверь оборвала его на полуслове.
Наконец. Тишина и покой. Наконец-то я могу насладиться поскрипыванием кресла и тихим шуршанием газетных страниц. Подумать только, как быстро может привести в норму обычная чашка чая.
Я сидел, прихлебывая горячую сладкую заварку, просматривая программу передач на следующую неделю. Нет, не потому, что собирался смотреть всю эту телечушь. Просто, для собственного удовольствия.
Солнце, пробиваясь сквозь тюль, рисовало в косом квадрате света, лежащем на ковре, тени тополей. Где-то там пели птицы. Легкий ветерок то и дело норовил заглянуть в комнату, протиснувшись сквозь приоткрытую форточку.
Я посмотрел на часы. День в самом разгаре. Скоро, часа через три, должна прийти жена. Я накинул легкую весеннюю курточку, вдел ноги в туфли. Щелкнул дверным замком и…
-Вы уверены, что не хотите воспользоваться услугами нашей фирмы?
Я захлопнул дверь перед самым его носом. Блик, умеют ведь некоторые настроение портить. Нет, мужик, считай, ты у меня дождался.
Я поднял трубку. Телефон жалобно звякнул 02.
-Алло, у нас тут…
-Всего за двадцать рублей. Любое желание. – взорвался телефон до боли знакомым голосом.
Черт. Я бросил трубку и грязно, с чувством, выругался. Не знаю, как у этого ублюдка получился этот фокус с телефоном, но сейчас он у меня получит.
Я подошел к двери и глянул в глазок. Довольный коммивояжер, стоя на лестничной площадке, самозабвенно перекладывая глянцевые брошюрки из одного отделения чемоданчика в другое.
«Впарил кому-то сваю туфту, сволочь.» - подумал я.
Стоп. Как ж тогда он мог говорить со мной по телефону? Нет, что-то здесь не так. Спать-спать-спать.
На кровати я провалялся около двух минут. Сон все не шел. Каждый раз, стоило лишь только провалиться в дрему, я видел перед собой розовощекое улыбающееся лицо.
Нет, с этим надо что-то делать. Я вскочил, прошлепал босыми ногами ко входу в квартиру, распахнул дверь. Никого.
Шаги. Кто-то спускается по лестнице. Может…
-Здорово! – сосед сверху, дядь Миша, как всегда небритый и вечно куда-то спешащий.
-Здравствуйте.
-Слушай, к тебе не заходил чудак такой, в зеленом пиджаку?
Внутри меня что-то екнуло.
-А что?
-Да чудной какой-то. Из дурдома что ли сбежал? – дядь Миша хохотнул. – Чушь какую-то мне впаивал про желания. Золотая рыбка хренова. Сказал, что может мой жигуленок в «бэху» превратить.
Я выдавил из себя улыбку.
-Так вот. Дал я ему двадцатку, чтоб отстал, ток он мигом испарился, словно его и не было.
-Угу. – неопределенно выразился я. Странно, но я был разочарован. Словно ребенок, у которого отобрали красивую, но ненужную игрушку.
Я еще постоял, провожая взглядом дядю Мишу. Пошарил по карманам в поисках сигарет, вспомнил, что неделю назад бросил. Мысленно плюнул на бетон площадки. Черт, как же хотелось снова увидеть этого гада – коммивояжера. Посмотреть в глаза и набить морду. Отвести душу…
- Вы еще не передумали? – голос вырвал меня из раздумий, заставив вздохнуть.
Я посмотрел на него. Чистый пиджак, пухлые ручки, теребящие портфельчик, счастливо-довольное лицо.
Блин, на такое чудо в перьях даже рука не поднимется. Я глупо улыбнулся.
- Я так вижу, вы решились? – он заулыбался еще шире. Казалось, если улыбка расползется еще шире, хоть на сантиметр, я впервые в жизни увижу то самое «до ушей», причем в прямом смысле.
-Ладно уж, заходите.
- Может, желаете счастья кому-нибудь из своих дальних родственников? Ну знаете, всякие там двоюродные дяди, внучатые племянники; теща, в конце-концов?
- Что угодно, только прошу вас, замолчите.
Пухлый человечек оправил ворот рубашки и развалился в моем кожаном кресле, заломив ногу за ногу.
- …Как я уже говорил, у нас очень широкий…
- Я могу пожелать, чтобы кто-нибудь исчез?
- Естественно! – толстяк просиял. – Очень удачный выбор. По статистике, это наш самый продаваемый продукт. Правда, не знаю почему…
- И мое желание будет выполнено немедленно?
- Сразу после передачи денег.
Я протянул ему мятую двадцатку.
- Я…
- Подождите, подождите. – он завозился в чемоданчике. – Так, я готов. Давайте.
Глядя на это жизнерадостное лицо, мне на какой-то миг даже стало его жаль. Но все же я сказал:
- Я хочу, чтобы вы немедленно исчезли с глаз моих. Испарились. Ну, давайте, идите. Оставьте наконец меня в покое!
И тут я заметил, что через моего гостя я вижу телевизор, стоящий в дальнем углу. Все так же счастливо улыбаясь, он становился все более прозрачным, пока не растаял в облачке дыма. Или пара?
«Самый продаваемый продукт.» - отчего-то вспомнилось мне.
Я поерзал на стуле. Потер глаза, на всякий случай приложил руку ко лбу. Зачем-то пару раз стукнул по столу ручкой.
Набравшись духа наконец тронул чемоданчик гостя. Он остался лежать там же, на столе. Обычный портфель из коричневой кожи. Я взял его в руки. Исчезать он явно не собирался; такой же реальный, как и все вокруг.
Я сел на столик, достал сигарету и закурил.
Пощелкал замками, заглянул внутрь. Пусто. Обычный пустой портфель.
Я никогда не ношу чемодан с собой. Он стоит на каминной полке, словно экзотический трофей. Я регулярно стираю с него пыль и слежу, чтобы кожа не растрескалась.
Я жду. Чего, я и сам не знаю. Может того, что чемодан в конце-концов исчезнет. Может того, что я наконец пойму, что все это было только временным помешательством.
Нет, я жду, что смешной толстяк-коммивояжер вновь позвонит в мою дверь, хотя бы для того, чтоб забрать свой портфель. И тогда я уж точно пожелаю прибавки к зарплате.
Коммивояжер
автор: Полина Уханова
Сутулый коммивояжер с усталыми глазами остановился перед последней на сегодняшний день дверью. Тонкая рука в нерешительности замерла перед массивным, медным кольцом, призванным напоминать каждому входящему в дом о пристрастии его хозяев к символичным атрибутам «Средневековья». Светло-серые глаза с коричневыми крапинками скользнули по свеже покрашенным стенам с размытыми контурами кирпичной кладки, высоким окнам с шелковыми занавесками за прозрачными стеклами, причудливым теням комнатных цветов, неуклюже упавшим на тротуар слева от коммивояжера... Секундная стрелка на старых часах с паутинкой трещин начала очередной замкнутый круг, и бронзовое кольцо три раза стукнуло о дверь.
В доме послышалось еле уловимое шевеление, затем залаяла собака, однако тут же, по-видимому, получив пинок, жалобно заскулила. Коммивояжер поморщился – он не переносил насилия, а сталкиваясь с ним, испытывал почти физическую боль. За дверью пророкотал чей-то сердитый бас, сопровождаемый квакающим звуком поворачиваемого в замочной скважине ключа, дверь заскрипела и открылась. В лицо коммивояжеру ударил яркий, мертвенный цвет – лампы дневного света придавали прихожей дома очертания казенного учреждения. Коммивояжер зажмурился, пытаясь привыкнуть к внезапно изменившемуся освещению, и медленно, с опаской открыл глаза.
- Чего надо? - пробасил хозяин – высокий тучный мужчина с пышными бакенбардами и лысеющей головой.
- Простите, если потревожил вас... - начал коммивояжер, переминаясь с ноги на ногу и стараясь спрятаться от слепящей лампы за фигурой хозяина. - Я хочу кое-что предложить вам, недорого, - поспешно добавил он, увидев как напряглось лицо хозяина.
- Да? - с сомнением спросил мужчина, подозрительно прищуриваясь на пыльный костюм коммивояжера. - И что же ты продаешь?
- Любовь.
- ЧТО?!
- Любовь!
- Эй, жена! - вдруг заорал толстяк, - поди сюда, здесь один псих любовь продает!
- Что, что? - семенящей походкой к распахнутой двери приблизилась маленькая худосочная женщина с непропорционально ее росту и сложению крупными, жилистыми руками. - Я не расслышала, что продает? Морковь?
- Да не морковь, дура! Любовь!
- Любовь?! Да он просто ненормальный, - мгновенно оценив ситуацию заключила женщина, мельком взглянув на коммивояжера, - как можно продавать то, чего нет на свете?!
- Как нет! - вмешался в разговор коммивояжер. - Как же нет?! Любовь существует испокон веков, она – сердце этого мира, она... душа жизни, двигатель всего, что есть на этом свете!
- Бла, бла, бла... Да ты хоть сам-то веришь в то, что говоришь? - ехидно поинтересовалась женщина, сморщив нос - при этом она стала ужасно напоминать морскую свинку. - Любовь! Ха! Я бы сказала тебе, что движет миром, да времени жалко...
- А Вы, - дрогнувшим голосом обратился коммивояжер к мужчине, - Вы верите в любовь?
- Знаешь, любезнейший, - лицо толстяка залилось багровым румянцем, - все эти нежности... - это не для меня. Я человек простой, работящий, - явно довольный собой хозяин на мгновение откинулся на пятки, но тут же качнулся обратно, - я не могу себе позволить роскошь пускать нюни. У меня просто нет на это времени.
- Но почему?.. Как?.. Разве Вам не случалось любить?!
- Если ты имеешь в виду все эти плаксивые бабьи нежности, то нет. Да я и не хочу. От любви одни неприятности: страдания, переживания... Сегодня ты на седьмом небе от счастья, завтра – в полном дерьме...
- И что, ... Вы, - коммивояжер до крови закусил губу, сцепил руки в замок - да так сильно, что побелели костяшки пальцев, - глубоко вздохнул и впился взглядом в крошечные глазки-бусинки женщины, - тоже ТАК думаете?
- А что в этом такого? - с вызовом бросила та, - не только я, все мои знакомые, соседи... Я вообще не понимаю, как можно тратить время на подобную ерунду. Любовь! Да кто вообще придумал, что она есть на свете?!
- Простите... - чуть слышно промолвил коммивояжер, - простите... я ошибся...
- Да ладно, - великодушно похлопал его по плечу хозяин, - бывает! Прощай!
- Прощайте...
С тем же скрипом, что и несколько минут тому назад, дверь затворилась, словно и не открывалась вовсе. Сутулый коммивояжер отер со лба капли пота, едва заметив, что его пальцы в крови, и медленно побрел в сторону парка, где тяжело опустился на первую попавшуюся на глаза скамью.
- Опять пусто? - по-отечески приобняв коммивояжера за узкие плечи спросил седой старик с длинной окладистой бородой.
- Да, отец... Пусто... - ответил коммивояжер и, спрятав лицо в ладонях, беззвучно зарыдал. Старик долго, не мигая, смотрел на трясущиеся плечи сына, из его мутных, когда-то небесно-голубых глаз скатилась и тотчас исчезла в бороде одна единственная слеза.
- Ну, будет, будет, - бодро сказал он, - у тебя еще есть время...
- Правда?! - огромные глаза с поволокой слез устремили взор на старика.
- Конечно. Я обещаю. Если найдется среди людей хотя бы один...
- Я найду его, Отче! Обязательно найду!..
«Се стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему...»
Один день из жизни коммивояжера
автор: Alex G.
Коммивояжер Ефим Забейворота в свои тридцать семь лет отроду страдал хроническим, непорочным поносом, а главное очень сильно любил горностаев. Работал он в захолустной конторе по реализации сбыта ширпотребных кондитерских изделий. В его специализацию входил сбыт двух сортов шоколадных конфет Клязьменской кондитерской фабрики “Осип Платоныч, его сыновья Мойша и Авраам, двоюродный брат шурина Сысой и многие другие с первого взгляда подозрительно незнакомые лица”, под рабочими названиями “Съешь меня дружок, не томи” и “Райское наслаждение, но оно Вам понравится”. “Эх, была не была”, - подумал Ефим и после этой загадочной фразы, подтянулся и невинно посрал под близлежащей осиной. С виду он был плюгавенький молодой человек, с карими глазами поражающие своей чуткостью восприятия, интуитивно побуждающие к платоническому влечению большинства мелкопакостных сексуальных отпрысков среднеазиатских климатических поясов, с рыжими, едко-редкими волосами, с длинными паучьими руками, с которым было приятно не только общаться на темы высокотехнологичной материи, но и просто выпить одну-другую баночку цветистого пива в темных уголках города Н, пахнущего патологией мертвого, гниющего гнезда.
Работа его начиналась в 9:00 утра. Приходил он всегда точно в 9:00, забирал чемоданчик с экземплярами конфет, список потенциальных покупателей на сегоднящний день и пускался в путь. Путь его лежал через лесок в соседний родной городишко. Пробираясь сквозь заросли крыжовника Ефим наткнулся на отставного сержанта Д. И. Голожопенко-Второго, нежно покакывающему на спелые ягоды крыжовника и бестактно попердывающего в такт моросящему дождю. “Что, сука неймется?”, - крикнул Ефим (учитывая табу моноперсонажности данного произведения, продиктованное великими цензорами, мы не имеем возможность узнать о том, что ответил на столь удивительную фразу Ефима отставной сержант Д. И. Голожопенко-Второй, однако следует обратить внимание на доселе целые и белоснежные шнурки Ефима, которые теперь оказались порваны в нескольких местах и покрылись грязной жижей, что несомненно может указывать на разыгравшуюся между ними драму, но с полной уверенностью об этом заявлять нельзя, да прославит Синедрион имена великих цензоров), и поплелся дальше.
Сегодня в списке было трое клиентов: Агрипина Ж., Елозий К. и Порфирий фон Ъ., и к каждому необходимо было применить особую неповторимую стратегию.
Агрипина была немолодой, одинокой машинисткой товарного поезда. Она не отличалась особой красотой, зато отличалась от среднего слабого пола на сантиметров тридцать в грудях, что безусловно делало ей честь в обществе среднего мужского населения. Некоторое время у нее с Ефимом наблюдались интимные отношения, на которых последний заработал немало денег – продавая втридорого конфеты, влюбленной в него Агрипине. После двух-трех приступов поноса в самый ответственный момент совокупления, Агрипина резко порвала с ним отношения. До сих пор эта резкость отдавалась зудящей болью в области переносицы. Ефим несколько раз постучал в дубовую дверь с подковой, но никто не открывал и он пошел на этаж выше к достопочтенному Порфирию фон Ъ.
Порфирий фон Ъ. Был старым маразматиком, являлся действительным почетным членом клуба Овцеводства, хотя сам разводил только грязь и клевету. За это его многие не любили, а некоторые просто страшно измордовывали в полумраке подъезда кусками рельс и прочими безделушками. Выписывался из больницы, продолжал с бо’льшим энтузиазмом свое гнусное дело поклепов и попадал обратно. Так что дома он бывал крайне редко. К тому же в тамошнюю стенгазету он писал стихи следующего содержания:
Овца – меринос я хочу быть с тобой
Взгляни на меня я старый, седой
Напой мне о море, пропой о весне
- Отменный шашлык, спасибо мосье.
Не оказалось его дома и на сей раз. Посему Ефим с ужасом в глазах, суживая мышцы заднего прохода направился на этаж выше к своему старому приятелю Елозию К., с которым в дни своей яркой молодости ходили по бабам, которые сильно при этом возмущались. На дверях была записка: “Буду в три”. Ефим посмотрел на часы – стояло пять часов вечера. Ефим сплюнул и поднялся еще на один этаж, где обитал он сам.
Открыв тяжелую дверь, он повесил плащ, бросил чемодан с конфетами под старую вешалку, сподкнулся об выпяченный под действием сырости кусок паркета, послал в сердцах все к чертям, решил подкрепиться. На ужин были только конфеты. Взяв с полки первую попавшуюся книгу, улегся на диван и начал читать дожидаясь свою прекрасную жену.
Книгой этой оказалась не что иное как Библия и его тотчас унесло в духовную, религиозную синь в эпоху Понтия Пилата, где никто ничего не ждал, но на многое надеялся, где жизнь протекала в мерном, незаметном темпе, где петухи просыпались раньше всех, где всем все было понятно и никто не хотел знать чего-то большее, в связи с чем жил гораздо дольше и счастливее, а тут пришел Иисус и начался...”****ец”, - подумал Ефим настолько громко, что во дворе сидевшие бабульки шарахнулись от звуковой волны. Он налил себе немного кефиру в засаленную кружку, хлебнул порядочно, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Слезы накатывались под захлопнутыми веками. Чувство одиночества пробравшееся в глубинные уголки кастрированной души, вызывало боль в сердце и насквозь пронизывало мозг, не оставляя места для более нужных мыслей. “Эх, угораздило. Боже как мне все это надоело. Ах да, я ж атеист. Мстишь падло???”, - проносилось в голове, - “К черту все…в монахи!!!”. Он резко встал, смахнул еще не засохшие капельки слез, издал душный вопль и с огромной силой и с криком “А ля гер ком, а ля геро” пустил чемодан с конфетами в квадратное окно. Чемодан разбив стекло, описал дугу и рухнул перед бабушками-одуванчиками расплескав содержимое. После он позвонил начальнику и сказал, что больше его не будет, мотивирую свой уход тем, что умер…Спустившись он вежливо поздоровался с бабульками собирающими халявные конфеты, которые ответили ему нежным, приземистым реверансом, и растегнув верхние пуговицы на сорочке стягивающей горло, остановился, посмотрел по сторонам и свернул налево...