На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию оратор, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Рассказы про оратора
Оратор
автор: Алексей Жарёнов
В далёком-предалёком 1966 году я закончил первый класс.
В августе того года, когда я с ребятами нашей улицы до потери пульса гонял футбольный мяч, на семейном совете судьба моя на ближайший учебный год была решена. Родители решили отправить меня в санаторную школу-интернат, которая находилась в двухстах километрах от нашего городка. Основания на то были серьёзные. Во-первых, я был худющий-прехудющий. Во-вторых, проба Манту, которую делали нам в школе, у меня была положительная… В-третьих, в родне у нас был больной туберкулёзом. В больнице нам дали путёвку-направление, и вот в один из дождливых сентябрьских дней мать на больничном «Уазике» повезла меня в интернат. Кроме нас в машине сидели ещё две мамаши со своими дочками, которые были намного старше меня. Эти старшеклассницы были молчаливые и какие-то напуганные. Я понял, что меня ждут длительные, тяжёлые испытания. Рёву я дал накануне дома, поэтому ехал в машине молчаливый и обречённый. По лицу матери я видел, что она тоже переживает. Ездить часто ко мне она, конечно, не сможет.
Дорога казалась бесконечной, поездка утомительной. Но, в конце концов, мы приехали.
Зашли в интернат – огромное, серое, трёхэтажное здание. Представьте чувства 9-летнего ребёнка, который понимал, что скоро останется один среди чужих людей. Тревога и безнадёжность. Я вцепился в мать. У неё у самой на глазах были слёзы.
И вдруг из соседней двери с табличкой «Пионерская комната» вышел черноволосый, смуглый молодой мужчина с пионерским галстуком на шее. Увидев нас, он улыбнулся и сказал:
-Так! Это что за слёзы у бойца? Ну-ка заходи сюда! Я тебе кое-что покажу!
Мы зашли. В углу стояло красное знамя, а около него висели горны и барабаны.
-Давай оставайся у нас! Я из тебя барабанщика сделаю. Хочешь?
Я кивнул. Барабанщиком мне быть не хотелось, а вот вожатый понравился.
Мать уехала, а я остался.
Я быстро освоился и даже стал …любимцем всего интерната. То ли за то, что на цыганёнка был похож, то ли за свой весёлый, открытый характер, то ли за всё вместе взятое. Я участвовал во всех конкурсах и состязаниях. Пел, плясал, читал стихи. Лез везде – где надо и где не надо. И, когда приезжала мама, интернатовская жизнь так меня захлёстывала, что я старался маму отправить быстрее домой, чему, конечно, она очень сильно удивлялась.
После Нового года нашей учительнице Клавдии Михайловне присвоили звание Героя Социалистического Труда. В интернате по этому поводу решили провести торжественную линейку. Ну, а меня, как ученика её 2 класса, завучи решили использовать на линейке как творческую «изюминку»! Мне предложили прочитать торжественное стихотворение и поздравить свою учительницу. Завучи работали со мной долго и упорно. Стих я читал громко и без запинки. Поздравление тоже знал назубок.
И вот торжественная линейка! Все в парадной форме. Вынос знамени. Клавдию Михайловну поздравляют начальники, шефы, директор, учителя. И вот слово дают мне. Чётко подхожу к выступавшим, поворачиваюсь и понимаю, что … не помню ни одного слова. Тишина. Все на меня смотрят. Я сглотнул слюну и молчу. Ведущая говорит:
-Ну, смелее, Алёша, смелее!
Я понял, что, что-то надо говорить, иначе беда.
-Клавдия Михайловна! Вчера вы мне поставили двойку по арифметике, но я сам виноват, потому что не сделал домашнюю работу! Вы, вообще, строгая, но справедливая! И мы все вас очень любим!
Раздался смех. А потом все сильно захлопали! А Клавдия Михайловна всплеснула руками, подбежала ко мне, подняла и расцеловала! По щекам у неё катились слёзы!
В тот день я был героем дня в интернате.
Через несколько дней Клавдия Михайловна вызвала меня к доске:
-Ну, наш уважаемый оратор, иди-ка к доске и реши нам вот этот пример!
С этого дня весь интернат стал звать меня Оратором. А кто не понимали значение этого слова, звали Ратором! До самых последних учебных майских дней. А потом мать забрала меня домой, и я перестал быть Оратором. Получил другую кликуху! Но это уже совсем другая история!
Оратор
автор: Александр Вшивков
Складывается впечатление, что хорошим оратором сегодня считается тот, кто способен говорить одновременно с собеседником. Смотрели программу Андрея Малахова «Пусть говорят»? Нет? Вам повезло! Ведущий ведёт себя довольно омерзительно – прерывает собеседника на полуслове, запросто перебивает говорящего. Впрочем, допускаю, что это роль – шоу есть шоу – работа. Не общался с Андреем в жизни, не могу судить. Другое дело, что такое поведение внедряется и в повседневную жизнь, и выразить свою точку зрения, в беседе с подобным «говоруном» бывает просто невозможно.
Однако, я не о том. На самом-то деле, хороший оратор, если его перебивают, прервёт свою речь и дождавшись тишины продолжит с того места, где остановился. Иначе ведь, обмен мыслями-мнениями невозможен, потому что собеседники не слышат друг друга, они и не слушают, им это не интересно, они слушают только себя, только их собственное мнение для них важно.
Если отнести вышесказанное не к словам и речам, а к поступкам, то сравнивая руководителей западных стран с президентом моей страны, можно сделать недвусмысленный вывод, кто из них «хороший оратор», а кто, просто болтун.
Оратор
автор: Рамазан Шайхулов
Подростком Нугуман ничем не отличался от сверстников. Как и все, всё лето по пыльным улицам, по поляне, что у околицы деревушки, по лесам, по реке на рыбалке, бегал босиком. На покосах набивал зад водянистыми мозолями, верхом перевозя благоухающие копны сена к стогам. Зимой катался с гор на лубяных санях, что служили для уборки навоза из стаек, или на самодельных лыжах из липы с лыковыми креплениями. Всё время на подхвате по хозяйственным делам. Все нудные деревенские ежедневные мелочи он выполнял с усердием, как и все шумные мальчишки деревеньки, между делом успевая вдоволь наиграться в шумные, нехитрые мальчишеские игры.
Его странности стали замечать во время долгожданных, редких киносеансов. Раз в месяц в довоенную деревню из клуба рабочего посёлка привозили кино. Лихой, важный киномеханик возрождал к жизни «движок», дающий электричество. Вывешивал на заборе школы кое-как, вкрив-вкось написанную чернилами афишу и народ вечером от мала до велика, валил в пришкольный с грубыми скамьями и чёрными шторами на окнах кинозал. Зная, что всем места не хватит, прихватывали с собой табуретки. Даже кормящие мамы не могли отсидеться дома в столь яркий, непривычный день. И школьный, гулкий зал наполнялся младенческим плачем, хриплым, обкуренным басом взрослых мужчин, гвалтом, рассевшихся на полу перед сценой детворы, сплетнями и пересудами домохозяек.
Латаная, перелатаная кинолента не раз обрывалась или замолкал движок. Иногда вынужденные перерывы длились часами, но народ не расходился, хотя часто сеансы заканчивались далеко за полночь.
И вот во время этих счастливых для деревни минут, когда шел обычный киножурнал о достижениях советского народа и, когда показывали какого-либо пламенного оратора, призывающего народ к подвигам ради построения светлого будущего, Нугуман, открыв рот, зачарованно смотрел на экран и ловил каждое непонятное слово чужой для него русской речи. Он весь превращался в слух, привставал, жестами призывая окружающих к тишине. И когда речь заканчивалась, он начинал громко и неистово хлопать в ладоши, к чему нехотя были вынуждены присоединяться и остальные. Поначалу все смеялись этому чудачеству, и как только на экране появлялся очередной докладчик, трибун, все оборачивались на Нугумана, посмеиваясь, переговариваясь.
Но потом, когда белёсый, худощавый Нугуман, забравшись на крышу сарая или верхом на лошади, проезжая к водопою, начинал с пафосом повторять набор бессвязных, подобных запомнившимся словам из пламенных речей околесицу, сельчане насторожились: уж не сходит ли с ума единственный сын одинокой, молчаливой Фатимы? Вдобавок, у себя во дворе, из остатков дранки, которой чинили крышу сарая, соорудил подобие трибуны, обтянул её красным тряпьем, и мог часами стоять за ней, изображая оратора.
- Тавариши, - вещал он невидимым слушателям, - партия и правительства, ..Ленин и ево непобедимая коммунистишеская партия…,решения пленума Верховного Совета,... верные сыны страителей каммунизма, тавариш Сталин… - с чувством и убежденно повторял он, каждый раз, по-новому выстраивая заученную наизусть абракадабру.
Его неграмотная мать сначала потакала чудачеству сына, знание непонятных, «грамотных» слов ей нравилось, и она думала, что её сын будет умнее других. Но потом, когда это стало слишком навязчиво и часто, когда вся деревня стала смеяться и дразнить её сына, давая обидные клички, она стала запрещать это никому не нужное ораторство. Стала с длинным, хлёстким прутом выгонять его из-за импровизированной трибуны и однажды от злости разрубила её топором и отправила в печку.
Постоянные издевки, насмешки, а иногда и пинки сверстников привели к тому, что он перестал открыто ораторствовать, замолчал, стал угрюмым и нелюдимым. Лишь можно было увидеть, как его губы беззвучно шевелятся, произнося полюбившиеся, красивые слова.
Начавшаяся война, поток горя вокруг, голод и непосильный труд в лесу на заготовке дров на уголь, надолго заставило всех забыть о его непонятной страсти. Он подрос, как и все юноши, не подходящие по возрасту под призыв; до истощения и голодных обмороков трудился на делянке. Всё неожиданно возобновилось, когда забрали на фронт самого старшего среди всех бригадира. И потому, как единственного мужчину, его назначили бригадиром взрослых женщин, девочек и мальчишек.
Как-то бригада собралась у крайнего дома, чтоб всем вместе идти на делянку заготавливать лес. Уже давно за этой делянкой закрепилась недобрая репутация: большую стаю волков видели там не один раз. Недавно волки разорвали одинокого путника. Никак не решатся женщины и подростки, а все остальные ушли на войну, двинуться в путь на своих лошадках. Вдруг Нугуман вскочил на скамью у забора, сняв с головы и сжав в правой руке потрепанную, старую шапку, стал громко, смешивая исковерканные русские слова с башкирскими, говорить:
- Тавариши, партия и правительства и лишно тавариш Сталин, коммунисты всей страны …- всей своей пламенной речью он хотел призвать всех перевыполнить дневную норму для приближения победы, но, очумевшая бригада, сначала недоуменно переглядываясь, помолчала, ведь начальник новый как никак. Тихий смешок перешел в громкий хохот. Кто-то крикнул: «за таваришша Сталина, за победу!». Народ приободрился и послушно двинулся к зловеще темнеющему лесу. Нугуман почесав затылок, поплёлся вслед за бригадой, жестикулируя на ходу.
Теперь каждое утро повторялось одно и тоже. Пользуясь хоть и не большой, но все же властью бригадира, попрекая всех политической безграмотностью, он навязчиво читал свои речи. Потом стал приносить газеты и громко, с выражением читать перед работой бойкие передовицы, коверкая слова до неузнаваемости.
Но всему неожиданно пришёл трагический конец Когда близилась победа, лучших работников тыла вызвали в район на какое-то торжественное собрание. Как обычно заранее раздали заготовленные тексты выступлений из народа, но перед началом второй половины собрания назначенный выступающим член их делегации внезапно заболел и парторг сельсовета, зная страсть Нугумана к ораторству, вручил ему тот злополучный доклад.
Радости Нугумана не было предела, он преобразился, гордо выпятил грудь, приосанился и стать изучать текст, но не успел он дойти до последнего абзаца, когда его вызвали к трибуне. И вот она мечта всей его жизни! Большая, солидная, обтянутая бордовым бархатом, с золотым гербом СССР - трибуна. Уже два дня с неё держали пылкие речи солидные, седые, с орденами и медалями на груди, государственные мужи, для Нугумана чуть ли не боги. И вот очередь его, он сейчас всем покажет какой он оратор.
Сначала всё шло хорошо, ошибки в ударениях, страшный акцент, заминки над непонятными словами скрадывались горячим пафосом и, даже, вызывало у слушателей улыбку одобрения. Но вдруг, на последнем абзаце, когда он привычно повысил голос, стараясь отчеканить каждое слово, чтоб сорвать шквал долгожданных аплодисментов, которым бредил с тех самых кинофильмов, он запнулся на непонятых знаках:
- Решения, - с пафосом начал он, - решения, - уже чуть тише. В тексте римскими цифрами, которых он не знал, было написано, «решения XIV съезда ВКП (б) выполним!» и он, чтобы как-то закончить выступление, вдруг снова прорезавшимся голосом, произнес роковое: «решения Ха палка рога съезда ВКП(б) выполним...», и вместо шквала аплодисментов - гробовое молчание.
***
Домой он вернулся лишь через десять лет, молчаливым, ушедшим в себя, выжившим из ума стариком.
Из своего детства я помню старика Нугумана. Даже в жару в подпоясанной старым офицерским ремнём фуфайке, в шапке-ушанке с наискосок пришитой красной ленточкой, верхом на лошади на перекрёстках улиц или у магазина, произносящим свой заученный наизусть, бессмысленный, но пламенный доклад о достижениях партии и правительства, о необходимости строить светлое будущее - коммунизм.
- Тавариши, партия и правительство... и лишшно таваришш Сталин.
Смотри и другие материалы по теме: