На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию педиатр, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.

Рассказы про педиатра

Педиатр
автор: Лия Дар
 
Зинаида Васильевна - наш педиатр. Пришла ко мне по вызову. Ввалилась в квартиру не вытерев ноги и прошагала в комнату к больному ребенку, даже, не вымыв руки. Вроде мелочь, но царапнуло. 
  Зашла в комнату, уселась на стул и уставилась на меня не мигающим взглядом. Не знаю сколько мы играли в гляделки, но она, наконец, тяжело вздохнула и спросила, что у нас случилось. Коротко, но емко объяснила, что у ребенка температура зашкаливает и из-за кашля мы полночи не спали. 
 
   Вновь, вздохнув она заявила, что это его в садике специально простудили, чтобы он туда не ходил. Тихо обалдевая говорю ей, что у нас в садике самые лучшие воспитатели и они никогда так не поступят. На что тут же получаю претензию о том, что это значит я специально простудила ребенка, чтобы не работать, а посидеть дома и отдохнуть.
 
  Офигев от такой наглости, напоминаю ей, что мне, на минуточку, еще три месяца в декрете сидеть осталось и больничный мне, ну никак, не нужен.
 
  Молча наблюдаю, как она пытается сложить, явно очень сложный для нее, пазл в голове.
Видно у нее там, наконец, что-то сошлось и она спрашивает у меня, что я предложу выписать ей из нужных нам лекарств.
 
  Я офигеваю уже конкретно и говорю, что врач-то она, а не я. И это она должна знать, что нам лучше выписать. На что получаю просто гениальный ответ о том, что как мама троих детей я лучше знаю чем их лечить. Я! Не имеющая медицинского образования! Лучше! Знаю!
 
 Теперь уже зависаю я. Но не надолго так как понимаю, что все это бесполезно. И уже сама тяжело вздохнув диктую ей названия необходимых нам лекарств.
 
  Она заметно оживляется, быстренько все выписывает и бодрой рысью (а ей уже 70) убегает за порог квартиры, не забыв закрыть дверь.
 
  А я, тяжело вздохнув, иду к телефону, чтобы позвонить заведующей и попросить прислать мне нормального врача, который не только САМ назначит лечение моему ребенку, но для начала, перед этим, осмотрит его и прослушает  дыхание в легких.
Педиатр
автор: Стар
 
Сидит как-то раз один врач-педиатр (доктор, который детишек лечит) на приёме в поликлинике. Грустный-грустный сидит. Народу на приёме много, каждый требует: дай, дай, дай. Бесплатно выпиши одно лекарство, другое, третье. А зарплата у рядового педиатра, сами знаете, какая, кот наплакал. Потому и не весело эскулапу. Входят под конец рабочего дня папа с дочкой. Отец, сразу видно, богатый, цепь золотая, прикид крутой, мобильник в виде перстня на пальце болтается. Чирикает, свиристит. Девочка подошла и без слов суёт доктору под нос мишку плюшевого. Большого, чуть меньше девочки по размеру. И противным голоском пищит: « Доктор, полечите моего мишку! У него, кажется, кишечная непроходимость. Он трое суток не какал». Доктор хотел было возмутиться (как это так, я тут серьёзными делами занимаюсь, а вы тут в игрушки играться пришли, издеваетесь, что ли?), и уже на папашу-богача глянул, и рот приоткрыл. Да папаша ему заговорщически подмигнул (подыграй, мол), и из-за спины дочки купюру в сто долларов показывает. Доктор отродясь такой не видывал. Но решил, что она, мобыть, поболе всей его месячной зарплаты будет. Тогда он медведя на кушетку укладывает, почти ласково. Живот долго щупал. Давление измерил. Градусник поставил. Шпатель засовывал в рот, нос, уши и другие места. Повертел там. Потом сделал мишке массаж живота.  Посмотрел вопрошающе на папашу: мол, отработал бабки или ещё нет? А мишка р-р-раз – и покакал. Это игрушка оказалась такая: заграничная, из Китая, так и называется «Мишка кушающий, пьющий, писающий и какающий». И на следующий день педиатр открыл свой частный кабинет, где стал лечить игрушки богачей. Меньше ста баксов за консультацию ни с кого не брал. Разбогател, тоже стал сытым и весёлым. Так что ищите свою золотую жилу в повседневности, в обыденных вещах!
Педиатр
автор: Валерий Брусков
 
       Женщине, впустившей Гусева в квартиру, было около тридцати, поэтому она безо всяких оговорок подходила под статус матери больного ребёнка, а её бледное, озабоченное лицо, говорило врачу о многом даже без наводящих вопросов с его стороны.
 
       Гусев снял с себя в прихожей всё лишнее.
       - Если я ещё не путаюсь в моих юных пациентах, вашего мальчика зовут Максимом. И ему шесть лет, – сказал он. – Где у вас тут все моют руки с детским мылом?..
       Женщина провела его в ванную.
       - Когда я вас вызывала, у него было тридцать семь с половиной, - запуганным тоном сказала она. – Пятнадцать минут назад я снова смерила температуру. Уже тридцать восемь! – голос её страдал такой же бессонницей, как и лицо.
       - Тридцать восемь для ребёнка его возраста – это не так тяжело, как для взрослого человека, - утешил мать Гусев, тщательно моя руки. – У детей несколько иная, более устойчивая к высоким температурам энергетика организма.
       - Если бы не ваш запланированный визит, я непременно вызвала бы « скорую ».
       - Сейчас мы во всём разберёмся, – пообещал Гусев. – Если я сам не смогу помочь, то хотя бы сориентируюсь и зафиксирую теперешнее состояние мальчика. А потом можно будет и скорых медиков вызывать…
       Он вытер руки махровым полотенцем и пошёл к своему саквояжу в прихожей.
       Женщина привела врача в детскую.
 
      Мальчик Максим, вытянувшись, лежал на кушетке, накрытый пухлым шерстяным одеялом. Рядом стояла предусмотрительно поставленная табуретка с кухни.
       - Я, с вашего позволения, сяду рядом с ним, – сказал Гусев. – Дети – это особый сорт людей и с ними нужно поддерживать максимально близкий контакт, - вдохновенно морочил он матери ребёнка голову. Ему сейчас просто нужно было предельно плотно совместить свою здоровую ауру с энергетикой тела больного мальчика.
       Максим не спал, хотя глаза его и были прикрыты веками, но оставались довольно широкие щёлочки, в которых Гусев видел напряжённые зрачки. Лицо парнишки было с нездоровым румянцем, кое-где даже подавляемым контрастными красными пятнами.
       - Как у нас тут дела, Максимилиан?.. – жизнерадостно спросил Гусев, взяв горячую руку мальчика в свою большую, прохладную после зимней улицы ладонь. Он уже дистанционно поставил диагноз, почувствовав, что у мальчика начался быстро прогрессирующий сепсис. Что делать: в отравленном Цивилизацией мире здоровых детей становилось всё меньше и меньше…
 
       …Ресницы на приопущенных веках мальчика слабо дёрнулись, но глаза его не открылись. Тем не менее, это означало, что больной уже отреагировал на стартовый импульс врача.
       Процесс перекачивания энергетического негатива из больного организма в здоровый благополучно начался, и Гусев это сразу зафиксировал. Максим выглядел щупленьким и малорослым, на вид в нём было не больше двух пудов, а в Гусеве – без малого – шесть: соотношение - один к трём. Весьма неплохо и для запущенного больного. Даже учитывая предыдущих сегодняшних пациентов с менее серьёзными проблемами здоровья, случай для самого Гусева - не летальный и даже не клинический. Он уже всё видел и всё понимал, но нужны были ритуальные шаблонные действия, чтобы не пугать людей своими откровенно шаманскими методами лечения.
      - Где у него рана?.. – спросил Гусев, чтобы отвлечь всех разговорами от скрытого и непонятного для посторонних процесса очищения одного организма за счёт другого. Он уже настроился на свою лечебную монополию в привычных для больного домашних условиях. « Скорая » просто увезёт его в больницу, которой жутко боятся все дети без исключения, там будут уколы, переливания крови и капельницы – мощнейший стресс для ребёнка. И в особенности – для его матери.
        - На правой ножке… - сказала женщина.
       Гусев аккуратно убрал одеяло к ступням мальчика, и начал разматывать бинт.
       Максим поморщился, но это, скорее, была авансовая реакция на возможную боль.
       - Ничего, Макс, - успокоил его Гусев. – Мы деликатно…
       Он смотал бинт и полностью обнажил рану. 
       Она выглядела весьма угрожающе, но это уже не имело никакого значения – Гусев вполне явственно ощущал, что устойчивый канал между двумя аурами возник и исправно работает, переливая из малого в большее, и наоборот. Становилось всё более дискомфортно внутри собственного организма, но Гусев заранее настроился и на худшее.
       - На лыжах?.. – спросил он, разглядывая длинную, на вид неглубокую, но оказавшуюся почти фатальной рану, вокруг которой кожа уже слегка отливала лаковой синевой.
       - Да, - ответила мать. - Полетел и напоролся на лыжную палку. Визуально не было ничего особенного, я сама смазала царапину тем, что есть в домашней аптечке, но ночью вдруг полезла вверх температура. Признаться, я и не ожидала столь серьёзных проблем от такой на вид ерунды. Я в своём детстве на такие мелочи даже и внимания не обращала…
       - Времена меняются, - вздохнул Гусев, чётко видевший, как синева в около-раневой территории ноги мальчика медленно, но неуклонно уходит. – Экология ухудшается, иммунитет людей снижается. Что-то нехорошее было на наконечнике лыжной палки, оно попало к нему в организм, а тот не сдюжил по причине своей природной слабости…
       - Это так серьёзно? – бледное лицо женщины стало сереть.
       - Да ерунда совсем! – бодро сказал Гусев. – Через полчаса он попросит что-нибудь вкусненькое, а через час уже будет танцевать!
       Глаза мальчика рывком открылись.
       - Я не умею танцевать, - сказал он с хрипотцой в голосе.
       - А мы с твоей мамой тебя научим! – пообещал Гусев. – Вон у тебя какая большая комната – можно даже хороводы водить!
       Мальчик слегка натянуто, но улыбнулся.
       - Вот и молодцом! – поощрил его Гусев, слегка проводя пальцами вокруг слабеющей некрозами раны.
       Он достал из своего саквояжа электронный градусник, протёр его ваткой со спиртом, и сунул в пухлые губы мальчика, который удивлённо округлил красивые коричневые глаза и свёл зрачки к самому носу, чтобы разглядеть посторонний предмет, торчащий из его рта.
       Гусев подождал положенную в таких случаях минуту, потом посмотрел на электронную шкалу.
       - Я же обещал, что всё будет в норме! Уже тридцать семь и два, а ещё через полчаса будет тридцать шесть и шесть по Цельсию! Устраивает? Можно и по Фаренгейту, но по привычной шкале это будет уже почти ноль…
       Максим оставил в покое переносицу и посмотрел быстро наполняющимися энергией глазами на врача.
       Гусев убрал термометр.
       - Ты что-то хотел сказать?
       - А в садик я завтра пойду?..
       Гусев понял уловку мальчика.
       - Нет. Ни завтра, ни даже послезавтра. До понедельника ты будешь копить силы дома, а там тебя можно будет и на площадку молодняка…
       Максим довольно улыбнулся. Своё дошкольное учреждение он определённо не боготворил.
 
       Болтая, Гусев постоянно контролировал состояние чужого и своего организма. В какой-то момент он уловил, что больше не воспринимает в ауре мальчика негатива, который мог зафиксировать сам.
       - Таким вот образом… - сказал он, машинально накрывая парнишку одеялом. 
       Гусев выписал рецепт и протянул матери Максима.
       - Тут антибиотики и общеукрепляющее. Пусть попринимает до конца недели, это восстановит и умножит его силы.
       - Я не поняла… - растерянно сказала женщина, лицо которой стало быстро розоветь от изумления, когда её сын довольно бодро сел на кушетке. – У него хоть что-то было?..
       - А что тут понимать? – улыбнулся Гусев. – Всё просто! Гипноз и нейролингвистическое программирование. У нас теперь на вооружении не только традиционные методы лечения, но и экзотические, и экспериментальные. Важен ведь конечный результат, а он - налицо! И даже – на лице!
       Гусев кивнул головой на Максима, у которого на лице действительно не было больше ни болезненного румянца, ни, тем более, – пятен.
       -  Всё равно, не поняла… - настаивал мать.
       - Да будет вам! – хмыкнул Гусев. – Ваш сын почти здоров, как бык, а к завтрашнему утру и ранка затянется. Я вам это гарантирую! 
       Он встал, чтобы идти в прихожую…
 
       …В метро Гусева серьёзно укачало, и он понял, что его, сильно  отравленному за длинный рабочий день организму, нужен серьёзный допинг. Чтобы создать важную стрессовую ситуацию и необходимый ему ударный перегруз – Максим оказался крепким орешком и основательно перегрузил метаболизм тела врача своей негативной энергией, чего с Гусевым не случалось уже года два. 
       Рядом со своим домом он купил в гастрономе бутылку оливкового масла, уже у себя на кухне стал наливать порции по пол-гранёного стакана, и залпом выпивать, заливая эту отраву в желудке лишь минералкой. Ничего с другими калориями, и тем более - килокалориями, в его организм сейчас вводить было нельзя. Это была проверенная и хорошо отработанная многими годами методика.
 
       …Он довольно скоро впал в шоковое состояние, тело его, как воздушный шар, быстро наполнилось резонансной эйфорией, и это было для него вполне привычным состоянием…
       Гусев отключился прямо за кухонным столом, уронив на него одеревеневшую голову…
 
       …Он не знал, сколько прошло времени, прежде чем его сознание включилось вновь.
Было жутко нехорошо во всём, отравленном маслом и чужой некротической энергетикой организме. Мутило на тонкой грани рвоты, в глазах всё двоилось. Гусев с превеликим трудом добрался по стенке до туалета, и буквально упал на давно привыкший ко всему унитаз. Когда человеку очень плохо, он иногда узнаёт его и в лицо…
 
      …Гусева долго и мучительно выворачивало наизнанку, изгаживая унитаз тем, что он сегодня имел несчастье есть, или хотя бы клевать. Когда пошёл один желудочный сок, он залил обнищавший всем желудок литрами уже только минеральной воды, и проделывал это изуверское безобразие до тех пор, пока не почувствовал, что ставшая уже хронической, любовь к унитазу теперь больше похожа на ненависть к нему же…
      Гусев основательно слил своё и чужое во всеядную канализацию, смыл с лица холодный пот, ещё пошатываясь, вернулся в кухню, и зафиксировал свой многострадальный желудок крепким кофе, подарив ему первые восстанавливающие килокалории.
      Желудок привычно не возразил и стал медленно освобождать потрясённый организм от работы исключительно на него одного.
 
      Уже на финишной прямой к здоровью Гусев закусил кофе бутербродом с кусочком сыра, чему желудок оказался весьма доволен, и наконец включил телевизор. Нужно было посидеть часок в неподвижности для полной реабилитации, а там видно будет…
      Он смотрел в мелькающий чем-то экран, ещё плохо соображая, что видит, бездумно и рефлекторно жевал маленькие порции сыра, и с облегчением думал о том, что совершенно правильно выбрал себе когда-то профессию детского врача-педиатра.
      Если бы Гусев сейчас был терапевтом для взрослых, он бы так легко не отделался ни рвотой, ни даже реактивной диареей…
 
    Поделившийся  своим  Здоровьем, рад  и  чужим  болезням – в  подарок…

Смотри и другие материалы по теме:
Загрузка...
Наверх
JSN Boot template designed by JoomlaShine.com