На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию переплетчик, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.

Рассказы про переплетчика

Переплетчик
автор: Анастасия Стрельцова
 
Вспомнить больше. Закрыто. Память капризная стерва. Живет по своим правилам. Просыпается, когда не зовешь, покидает тебя в разгар экзамена. Все, что я написала ниже, выглядит плоско и сухо. Чувствую это. Рваные воспоминания, как пленка тонкого льда на озере. Все гораздо глубже.
 
Переплетчик.
18.45
Сейчас повернется ключ в двери и на пороге появится мама.
Она не улыбается. Почти никогда. 
К ее приходу все готово. Пыль ушла, ужин готов. Уроки сделаны.
Ждать похвалы не стоит. Ее не будет. Жалость сжимает сердце. Почти всегда она садится на табуретку и тихо плачет. В то время еще не умели диагностировать отсутствие функции щитовидной железы. Никто не понимал причины ее слез. Устало идет в кухню и через некоторое время зовет меня к столу.
 
В сумках, что она принесла, лежит новая книга. Завтра после школы я прочту ее всю. Буду глотать жадными кусками и абзацами. Иногда перечитывая, иногда скользя по диагонали. Меня раздражали в детстве описания природы. Не нравились. Настал день, когда прочитала про шепот природы и туман мглистых гор. Дрожь восхищения. Средиземноморье ожило благодаря его создателю. Он крут. Не только Хоббитами и орками, он недосягаем описаниями окружающего совершенства.
 
Книги, что я проглотила, мама унесет завтра обратно на работу. В библиотеку. Это ежедневный труд я смогу оценить в полной мере только сейчас. Как и любой ребенок, жертвенность взрослого принимала, как должное. В переполненном транспорте. В сумке, в оттянутой руке. В любое время года. 
Зная, что это очень важно. Она приносила книги. 
Выписывались журналы. Мурзилка. Веселые картинки. Пионер. Юный натуралист.
Каждый год журналы собирали в стопки. Мы относили их домой к старшему маминому брату.
 
Он аккуратно сшивал их и делал идеальный твердый переплет. Получалась толстая книга с журналами. Их можно было пролистывать снова и снова. И они выглядели старинными фолиантами.
Дядя подбирал обложку обязательно темно-вишневого цвета или ночного изумруда.
И только однажды Пионеру повезло. В мастерскую завезли лазурного оттенка бирюзовый «дерьмантин», как дядя говорил. Том получился божественно-светлый и яркий.
Мама сказала, что теперь эта книга испортит весь вид на полке. Будет выделяться, как бальное платье на пионерской линейке…
А мы с дядей переглянулись и заговорщицки подмигнули друг другу. Он звал меня Толстая. Потому что я болела все время, почти ничего не ела и была скорее внучкой Кощея, чем приличных людей.
Он был высоким, с густыми черными волосами, вьющимися крупными волнами. Мог до греческих календ рассказывать истории. Когда рассказывал их, то от него шло тепло. Как будто пришел в дом большой теплый ветер. Воздух обволакивает со всех сторон. 
 
И пил.
Беспробудно. 
До последней капли в доме.
Долго сидел на кухне один и почти не ел. Мама с бабушкой всегда много и вкусно готовили к его приходу. Но лишь ковырял вилкой в тарелке и рассказывал свои истории.
 
Меня выгоняли в свою комнату. Можно было лишь слышать обрывки фраз.
Бабушка иногда шепотом говорила, но всегда кулаком потрясала над моей головой:
- Никто не должен знать! Слышишь? Никто.
Я молча впитывала ужасы взрослой жизни.
Выходило так, что мы все девки рода «нашего» и левой пятки его не стоим. Он уже читать умел в три года и стихи сочинял в пять. Вышивал гладью без единого узелка, и лицевая сторона не отличалась от изнанки. Ну тут правда. Была у меня подушечка его исполнения. Эрмитаж увидел бы и рыдал.
А вязал на спицах так, что получалось одно, а за петельку потянешь и вывернется совсем другое. (Здесь раздается всхлип Гудини).
До тридцати лет не пил. Спортом занимался, а потом это…
Это подразумевалось, что по глупости от ума большого начудил и попал в места не столь отдаленные.
Я все допытывалась. 
- Украл? 
- Нет, что ты что ты. 
- Хулиганил?
- Тих был, читать любил.
- Так и не поняла, что ж такого могло произойти?
В ответ мне наливали суп или отправляли гулять.
Он пришел в метель. Без шапки и без шарфа. Неуклюже отряхнул снег с волос и снял пальто. Черное, с большими накладными карманами.
- Такие дела, Толстая,- и потерял сознание. Я стояла и смотрела на него несколько секунд. Бабушка вышла с кухни, охнула и начала растирать его щеки и целовать лицо. Он очнулся и ушел в ванную. Долго слышался плеск воды.
А из сумки… торчал корешок книги. Бабушка спешно суетилась на кухне, развешивала пальто на батарее, чтобы просохло. Получше. А я взяла книгу и открыла.
Внутри были тончайшие маревые листы бумаги. Длинные и узкие. Прозрачные, как шифоновые оборки медузы.
 
Потом я узнала, что так выглядит папиросная бумага. 
Быстро юркнула в комнату. Спряталась за шторой. Включила торшер и начала читать. Книга была написана от руки. С трудом удавалось различать слова. 
Так в мою жизнь вошел Булгаков. Мастер и Маргарита.
Самиздат.
И тайна.
От меня так тщательно скрывались все взрослые события, что получился очень передовой октябренок и затем пионерка.
И я долгие годы не задумывалась о том, о чем сейчас пишу. Серьезно. Понадобились много времени, чтобы понять, что рассказывать можно. О том, что болит и радостно. О событиях и впечатлениях.
 
Четко в детстве была выбита программа прямо на сердце: никому никогда ничего не говорить!
Шахова не даст соврать. Она со мной училась в педагогическом. Кто что знал? О моей жизни. Никто. Поверьте. Почти ничего.
Бабушка уверена, что такой навык может и не добавляет тем для бесед, но однажды спасает жизнь.
 
В то время, это имело смысл. А в наше? Если о серьезном? 
Наступила весна и мы пошли с мамой навестить дядю. В его квартире лежали стопки уже готовых книг и искалеченные издания, ждущие его заботливые руки.
Мне нравились страницы почти истлевшие. Он заботливо проклеивал их каким-то особенным шелковым пергаментом. Они получали легкий налет инея и прочность.
Сами страницы могли рассыпаться в прах, но его добротный переплет переживет третью ядерную.
Однажды, я уже была довольно подурневшим подростком, он подшутил. Глазами показал на один крупный альбом.
А сам увел маму пить чай на кухню.
Она ему бы голову оторвала. Я уверена. Если бы узнала.
Картинки были вызывающе откровенные. 
 
Закрыть рот не получалось. Прикрыв его руками, уставилась на фотографии. 
Покраснела. Побагровела. В газах потемнело. Задышала. Вспотела. Захлопнула альбом.
Ушла из комнаты.
Дядя усмехнулся и сказал:
- Большие башни, да?
- Ага, маяки особенно,- сглотнув, ответила я.
- Альбом по архитектуре?- спросила ни о чем не догадывающаяся мама.
- Ага,- хором ответили мы и засмеялись.
 
Хулиганил. А может, развлекался. Хотел таким образом отличаться от правильных сестер. 
Не думаю, что меня это травмировало. Но пришло понимание, что взрослый мир полон тайн и запретов.
 
Плавного рассказа не получается по причине того, что воспоминания детские обрывочны. Бабушки уже давно нет. А мама и тетя уходят от разговоров. Вижу их уловки насквозь. 
Мама вздыхает по телефону и долго молчит. Потом говорит, что в детстве он изумительно вышивал гладью и до тридцати лет не пил. Совсем. Вообще. Даже по праздникам. А потом вспоминает что-то и уводит разговор в одну только ей интересную сторону.
 
Тихо провожу пальцем по тонкой тетрадке за две копейки в косую линейку. Его каллиграфическим почерком переписаны стихи Высоцкого. Аккуратно строка к строке.
На полях крошечные пометки. 
Думаю сколько книг, текстов, рукописей, дипломных трудов прошло через его руки.
Книга, как женщина. Он понимал ее. Трогательно поглаживал старый переплет, снимал его с помощью тонкого темного лезвия. Нежно расшнуровывал страницы и заново собирал в крепкий добротный том. Всегда старался сохранить самобытность. Гладил утюгом, просушивая сырые листы.
 
Скольких людей он знал? И о которых не рассказывал.
Кто они его заказчики? Приносившие водку вместо оплаты… Зная его слабость и уважая его профессиональную силу.
Переплетчик Ефим
автор: Леонид Лещинский
 
В одном из небольших поселков на Урале жил переплетчик Ефим, он переплетал только сказки, но работал очень медленно – одну книгу в месяц и поэтому зарабатывал мало. Его книжки очень любили дети. Эти книжки были не простые, а волшебные. Стоило открыть книжку и всю ее прочитать, как начиналось целое представление. Комната превращалась в сцену, на которой появлялись герои сказки. А читатель, по желанию, мог стать одним из них и участвовать во всех приключениях.
 
Однажды в переплетном станке сломалась планка из дерева карагач. Ефим был бедным, купить такую планку он не мог и поэтому, взяв в руки топор, пошел в лес искать это дерево. Долго пришлось ходить ему по лесу, пока он не нашел то, что нужно. Но только приготовился срубить ветку, как услышал голос: «Не трогай меня, и я выполню любую твою просьбу».
 
Хотел сказать Ефим, что нужен ему новый станок, но решил сначала посоветоваться с женой. По дороге домой встретил он своего лучшего друга Фрола и рассказал ему обо всем.
 
« Е мое, - воскликнул Фрол, - если так, скажи, что ты хочешь стать президентом! Тогда ты станешь им, а я твоим премьер министром, и мы получим все удовольствия этого мира».
- Это конечно заманчиво, но все же я посоветуюсь с женой.
 
- Что нам попросить у дерева, Дарья? - спросил Ефим у жены, -
мой друг говорит: “Пост президента попроси”.
- Как же глуп твой друг! Не слушай его! Разве ты не знаешь, что у президента нет истинных друзей, что жизнь его полна забот? Его окружают лесть и предательство. Мало радости в такой жизни!
 
- Ты хорошо сказала, жена моя. Но что же мне тогда попросить?
- Что ты любишь больше всего? Переплетать свои книжки?
- Да, ты права, моя дорогая женушка!
- Все хвалят твою работу и с радостью покупают твои книжки. Но больше одной в месяц ты не можешь сделать. Поэтому мы очень бедны. Вот ты и попроси у дерева такой станок, который делал бы книжек, сколько ты захочешь. 
 
Согласился Ефим с женой и пошел в лес к дереву. Но чем дальше шел, тем тяжелее становилось у него на душе.
“Ну, даст мне дерево чудесный станок, - думал он, – и будет он делать книжек, сколько я захочу, а мне что же останется? Продавать книжки да деньги копить?”
 
И так ему горько стало, что, придя к дереву, он сказал:
- Ничего мне от тебя не надо! Если не разрешаешь срубить ветку, помоги починить мой старый станок.
 
 Как только Ефим вернулся домой, он сразу же бросился к своему станку. Станок был в полной исправности.
Ефим принялся переплетать, так как накопилось много заказов, и забыл обо всем на свете. Он переплетал день и ночь, пока все  не закончил. 
 
После этого, долго смотрел на свою работу, а потом вдруг рассмеялся и воскликнул:
- Кто поймет, как я теперь счастлив! Я мог бы стать президентом - тогда у меня были бы богатства и власть, много покорных мне людишек и льстецов, но ни одного истинного друга. Дерево могло сделать меня богачом, но тогда я бы лишился покоя и сна от страха потерять свое богатство. Чье счастье может сравниться с моим, когда я вижу чудесные свои книжки, которым будут радоваться детишки и вспоминать меня добрым словом.

Смотри и другие материалы по теме:
Загрузка...
Наверх
JSN Boot template designed by JoomlaShine.com