На этой странице "Любимая Профессия" рада представить вам современные рассказы про профессию переводчик, которые с любовью и душевной теплотой написали современные авторы. Спасибо авторам за труд и талант.Рассказы про переводчика
Переводчик
автор: Юка Грачёва
Я держу её руку с побелевшими от холода пальцами .
Мы выходим из машины. Резкий ветер бросает снежную пыль в лицо. У горизонта расплывается бархатная синева январского утра с яркими островками звёзд .
Безумно хочется спать.
Чёрные глаза с роскошными ресницами смотрят на меня с непередаваемой , непонятной мне, покорной грустью.
Она не понимает почти ничего из моих слов. Улыбается. Взгляд побитой собаки.
Поднимаюсь по обледенелым ступеням и открываю широкую деревянную дверь. Идём по длинному белому коридору .
Несколько женщин разного возраста расположились на узком диванчике около окна.
- Сюда, - говорю стройной молодой девушке , растерянной и задумчивой.
Она кивает в ответ и раздвигает губы в ослепительной улыбке. Улыбке , похожей на оскал.
Барчин всегда улыбается. Здороваясь, напевая что-то на своём языке, принимая гостей. Вспоминаю восхитительный вкус свежезаваренного чая ,соблазнительный аромат сочной баранины.
Она хорошая хозяйка, любое дело спорится в её хрупких руках. Мне хочется сказать что-то нужное, тёплое, поддержать . Или отговорить, возмутиться.
Но я не нахожу слов . Что я могу сказать этому взрослому и совершенно беззащитному человеку? Она замужем и счастлива.
Несколько дней назад Барчин подошла ко мне и показала очередную золотую цепочку. Массивное , привлекающее завистливые взгляды подруг , украшение. Я подержала её на ладони. Тяжёлая. Глаза девушки сияли радостью, как у ребёнка, получившего подарок на новый год.
- Муж подарил, - объяснила она с гордостью.
Я восторгаюсь и пытаюсь не жалеть, не слушать, не вникать.
Потому что понимаю уродливую и грустную изнанку её жизни. Это то, о чём нельзя говорить вслух, это неприлично . Это вторжение в чужой мир, со своими правилами.
Хочется сбежать из больницы, вдохнуть обжигающий поток морозного воздуха и не смотреть в её испуганные глаза. Не смотреть на эти потрескавшиеся больничные стены, с плакатами , с рисунками розовощёких младенцев.
" Что я делаю", - говорю сама себе , отворачиваясь. И успокаиваю себя тем, что от меня совершенно ничего не зависит. Я в роли переводчика, я случайный человек.
Мне должно быть безразлично.
Девушка показывает мне узи будущего ребёнка, почти ничего не видно. Маленькое тёмное пятно среди других пятен. Нежно гладит смуглыми пальцами бумагу.
- Это девочка, - медленно говорит она, растягивая слова.
Откуда Барчин могла это узнать? На таком сроке пол ребёнка разглядеть невозможно.
Боже мой, я не хочу знать никаких подробностей, мальчик или девочка - какая разница! Не хочу ничего слышать о способах удаления маленькой живой плоти. Я не знаю, что такое выскабливание, мне от этого слова становится не по себе.
Часа через два всё это закончится, девушка отойдёт от наркоза и забудет о маленьком существе, которое было в её теле. Она всегда забывает.
Или мне это только кажется? Что происходит там, в её душе, за этой покорной улыбкой? О чём она думает , возвращаясь домой ? Видит ли во сне глаза неродившихся детей, которые росли у неё внутри?
Барчин не может быть матерью без согласия мужа. Она хочет быть хорошей женой. Такой , какими были все женщины в её большой семье.
Мы заходим в кабинет .
Она стоит на пороге, не решаясь войти.
Недоумевающий взгляд врача.
- Имя, фамилия?
Барчин смотрит широко раскрытыми глазами и смешно кивает в ответ. Длинные золотые нити в ушах раскачиваются .
- Чуркестан, - с презрением цедит врач сквозь зубы.
Сердитая пожилая женщина в белом халате сурово разглядывает красивое смуглое лицо девушки с полуоткрытыми пухлыми губами.
Шумно вздыхает и начинает писать , низко склоняясь над столом, что-то совершенно неразборчивое в карточке, на своём, понятном только врачам языке. Хмурый ангел печали в очках с золотой оправой. Ангел в белом, приносящий грустную или радостную весть. Жизнь или смерть.
Мне хочется возразить. Она не чуркестан, она всего лишь испуганная молодая женщина в чужой стране .
Но я молчу и проглатываю . Улыбаюсь и рассказываю подробно всю её короткую биографию. Возраст, количество детей и прочие подробности.
Барчин, двадцать шесть лет, двое детей, один муж и никакой контрацепции. Почему? Это невозможно объяснить строгой пожилой женщине в белом.
Её муж, отдуваясь и пыхтя, каждый вечер молча делает своё нехитрое дело ,
желая получить естественные ощущения от тела молодой женщины. Она принадлежит ему полностью , все её изгибы и округлости, все тайники её души. Молодая упругая виноградная лоза, которую сжимает в сильных руках опытный садовник. Он хозяин и господин , собирающий урожай и хмелеющий от терпкого молодого вина её поцелуев.
Несколько часов назад я оторопела от неожиданного для меня заявления о том, что женщина - это машина и её нужно менять почаще . Её муж доволен удачной , на его взгляд , шуткой . Сжимается от смеха и гладит короткими пальцами с широкими золотыми перстнями чёрные гладкие волосы Барчин, заглядывая ей в глаза. Она тоже улыбается , растерянно и смущённо.
Но мне почему-то не смешно.
Что чувствует девушка , когда он проникает в неё ? О чём думает, глядя в красное потное лицо мужа? Разглядывает ли мелкую сеть морщин на его строгом потемневшем лице? Смотрит ли сквозь белоснежное пластиковое окно на закат, окрашивающий листья деревьев в алое пламя ? Оценивает ли красоту потолка? Морщится ли от мысли о возможной беременности ? Боится ли стать бесплодной смоковницей, если что-то пойдёт не так?
Или не уже не боится и повинуясь чьей-то слепой воле отдаёт своё тело , как инструмент для продолжения рода?
- Нет, - тихий голос Барчин неожиданно ставит меня в тупик.
- Нет- нет, - повторяет она еле внятно и сжимает до боли руку. Её красивое лицо искажает гримаса отвращения.
Я знаю, что ты хочешь уйти, для этого мне совсем не обязательно знать твой язык.
Но ты останешься и пройдёшь эту унизительную процедуру.
Барчин начинает послушно раздеваться , опуская глаза в пол. Наверное, она уже к этому привыкла - послушно раздеваться. Когда холодные капли дождя проникают за воротник и ты промок до нитки, перестаёшь возмущаться и понимаешь, что остаётся только одно - смириться с неизбежным.
- Вы свободны.
Нет, отвечаю про себя мысленно, я не свободна. Я не могу перестать чувствовать...
Закрываю дверь. И вижу перед собой его чёрные насмешливые глаза.
Высокой смуглый мужчина за сорок , с ног до головы одетый в белое. Непорочный херувим, неукоснительно соблюдающий всё, чему научили его родители. Ежедневные молитвы , жена и дети , ежедневное воспитание Барчин , небольшие синяки на её лице, которые она старательно замазывает тональным кремом. И золотые украшения для молодой жены , много золота. Ослепительное сияние вокруг запястий , на шее, и на пальцах маленьких рук.
Наверное , на фоне чего-то огромного - традиций рода , которых я не в силах понять, сложно разглядеть какие-то синяки. Это совершенно не важно для неё и для него.
-Ну как там Барчин?, - спрашивает мужчина , улыбаясь.
А ты не знаешь, как? Представь себя на её месте , в кресле гинеколога с металлическими щипцами внутри тела.
Но вслух говорю совершенно другое .
- Ребёнок развивается нормально. Может, оставите? Барчин думает, что это девочка.
- Муж сказал аборт, значит аборт. Это не обсуждается, - отвечает он резко.
И снова улыбается . Яркое полуденное солнце играет в его тёмных , с серебристой проседью , волосах.
- Может , вы... - не успеваю ничего сказать, мужчина пристально смотрит на меня , словно пытаясь понять , почему так неожиданно молчаливая часть интерьера заговорила.
- Меня не интересуют женские капризы.
Он безупречен и жесток. Он , как осеннее небо, покрытое грозовыми тучами, хмурое и недосягаемое. Вот-вот грянет гром и прольётся холодный дождь.
Но это совершенно не моё дело. Я смотрю на элегантные белые ботинки сорокалетнего мужчины и понимаю, что в его мире существует только один закон - это его желание. Слова потерялись и застряли где-то внутри , как в нелепом сне , когда хочется закричать и не можешь пошевелиться.
Я тоже верю в то, что это девочка. Она снилась мне накануне длинной зимней ночью и робко заглядывала в окно. Маленькая кудрявая девочка с грустной улыбкой.
Барчин открывает дверь кабинета и одевается, путаясь в рукавах пальто и медленно застёгивая непослушными пальцами пуговицы .
Мы выходим из больницы и садимся в машину. Девушка устало закрывает глаза и откидывается в кресле.
- Врач сказал, теперь нельзя до субботы,- зачем-то сообщает мне муж, хитро улыбаясь.
Для него это серьёзная проблема, здоровый мужчина в расцвете сил лишился на несколько дней своих любимых упражнений перед сном.
- И как ты теперь?- спрашиваю, пытаясь не смотреть на него.
- Запаска есть.
Запаска - это худощавая женщина в возрасте с богатым жизненным опытом.
Кажется, меня укачало. К горлу подкатывает тошнота. Мне нужно срочно выйти, невозможно находиться в этой духоте и смотреть на ваши лица. Извините, я выхожу, умываю руки, забываю и не буду отвечать на ваши телефонные звонки.
Я не хочу быть частью вашего проекта , зарождения жизни и её прерывания. Не хочу видеть во сне грустные глаза детей , которые заглядывают ко мне в окно.
Переводчик
автор: Николай Сафронов
Шёл второй год войны. Враг рвался к Сталинграду.
Яков прошёл огонь и воду, был дважды ранен, много повидал за прошедший год. В нём было столько горя и крови, что другой человек за сто жизней не увидит.
Однажды, попав в кольцо вражеских войск под Смоленском, они выходили из окружения. Сколько же их там полегло, молодых ребят, у которых на троих одна винтовка и пять патронов. Выбирали одного, более меткого, он и стрелял. Остальные, кроме ненависти к врагу, не имели никакого оружия. А где же все эти самолёты, танки, и горы оружия, которые показывали в кинофильме «Если завтра война!» Эх, Россия, Россия! Видно, опять костями солдат будут мостить дорогу к победе.
Крепко воюют фрицы, мать бы их так! Вооружены до зубов, да и порядка у них больше. Но и на них бывает проруха. Когда выходили из окружения в районе Монастырщины, то немцы ловили безоружных, как зайцев в клетке, голыми руками. Только на этот раз врагам не повезло. Они преследовали группу красноармейцев, человек двести, которые, перебежав поле, скрылись в лесном массиве. Теперь на открытом пространстве были немцы. В этот момент налетело звено «Мессершмитов». Враги перепутали позиции и ударили по своим, да так удачно, что нашим осталось лишь подобрать трофейное оружие. Сухой паёк тоже был не лишним. Пленных не брали. Куда их девать, раненых? Только одного унтер-офицера прихватили в качестве языка, чтобы у своих сомнения не было.
Сразу стало веселее. В этот же день прошли около сорока километров. Перебрались вброд через какую-то речушку и сразу услышали окрик дозора: «Стой, кто идёт!». Солдаты облегчённо вздохнули: «слава богу, у своих. Фашист пригодился, не зря с ним валандались».
Ни один раз судьба на волоске висела, да всё как-то проносило, а вот теперь похоже конец. Двадцать человек оставляют прикрывать отход войск за реку Безымянную, в этом списке и Яков. Это верная смерть. Как же не хочется умирать! Тьфу, ты, чёрт! Такая тоска на душе, хоть волком вой. Перед обречёнными выступил замполит с пламенной речью. А помирать всё одно не охота. Ну, хоть бы единственный шанс выжить, тогда другое дело. Тут все каждый день под пулями ходят, а так, на заклание – не хочется. Аж кошки на душе скребут.
Яков посмотрел на небо. Огромное небо показалось ему с ягнячью шкурку, а пропитанный пылью и гарью воздух стал так хорош, что им нельзя было надышаться.
Вдруг выходит начальник особого отдела и спрашивает:«Кто может работать переводчиком, выйти из строя!» Ноги Якова как будто сами сделали два шага вперёд. Он даже не понимал, что делает. Его вместе с другими бойцами отправили на левый берег реки. Перед глазами возникло седобородое лицо его дедушки. Он невидящим взглядом сверлил солдата.
Бой на правом берегу реки длился около часа. Сначала доносилась винтовочная и автоматная стрельба, потом грохот от разрывов гранат. На левый берег живыми перебрались лишь двое, чудом уцелевшие из заслона. Один был тяжело ранен. Обоих представили к правительственным наградам.
Утром следующего дня, Якова вызвали в штаб для допроса сбитого немецкого лётчика. Начальник особого отдела спросил: «Где находятся главные силы противника?»
Приказал перевести вопрос на немецкий язык. Яков отвечает, что не знает немецкого языка. Тогда у него спрашивают:
- А зачем же говорил, что умеешь работать переводчиком?
- Переводчиком могу, я до войны слепого старца из одного села в другое переводил. А немецкого не зна …
Мощный зубодробительный удар прервал повествование переводчика. Потом били сапогами, приговаривая:
- Ты, сука, свою шкуру спасал, а думаешь, тем ребятам, что вчера на правом берегу полегли, жить не хотелось?
Арестованный всю ночь не спал. Какой там сон, может, завтра расстреляют перед строем?! Но на этот раз судьба улыбнулась солдату. Наутро пришёл замполит и рассказал, что вчера, когда его били, немецкий лётчик испугался: «Если так бьют своих, то что будет с ним?». Пленный задолго до войны проходил лётную стажировку в Липецке и довольно сносно говорил на русском языке, немец дал важные сведения.
А утром получили приказ о захвате немецкого плацдарма на правом берегу, в тридцати километрах ниже по течению. Полк нёс тяжёлые потери. Каждый человек на счету, поэтому Якова не расстреляют, а дадут шанс искупить вину. Чрез два дня он пойдёт в первой группе для разведки боем на предполагаемое место захвата. В конце офицер добавил: «Ох, и везучий же ты, сукин сын!»
Этой ночью Яков спал как убитый. Два дня – да это целая жизнь! А там… куда кривая выведет.